Вступление (ЛП)

Я кручу камень в руке, пока не нахожу острый край, и провожу им по своему предплечью.

Кровь стекает тонкими струйками по всей руке.

— Ари, какого черта?

— Подожди, — говорю я, не сводя глаз с пореза, но ничего не происходит. Он лишь

продолжает кровоточить все сильнее и сильнее и, в отличие от Древнего в аквариуме, совершенно

не заживает. Меня переполняет чувство разочарования. Не знаю, почему я надеялась, что это

сработает. Полагаю, я бы предпочла принадлежать полностью к одному виду, чем быть частью

двух. Должно быть, во мне слишком мало ксилемы, иначе бы рана уже зажила.

Гретхен берет мою руку и оборачивает вокруг нее свою куртку.

— Давай, тебе необходимо попасть домой и нанести на порез заживляющий гель.

Я вздыхаю.

— Спасибо. И спасибо за то, что не считаешь меня сумасшедшей.

— Кто сказал, что не считаю? — произносит она с улыбкой и берет меня за вторую руку. —

Давай отведем тебя домой. Я не хочу рисковать, став твоей первой жертвой или кем-нибудь еще.

Несколько минут спустя, я проскальзываю в дом, пытаясь услышать хоть одного из

родителей, но вокруг лишь жуткая тишина. Я думаю о том, чтобы им позвонить, но вместо этого

поднимаюсь в свою комнату, радуясь тишине. Мое тело измождено во всех отношениях, а лицо

отекло от слез. Давно я не позволяла себе так выпускать эмоции наружу, и сейчас все чего я хочу,

так это забраться в кровать и забыть обо всем на одну ночь.

Комната погружена в темноту, когда я в нее захожу, но вскоре каким-то образом мне удается

видеть или как минимум чувствовать все, что находится вокруг меня. Я говорю себе, что лишь

потому, что это моя комната, но где-то глубоко внутри мне интересно, является ли это еще одним

результатом моих изменений. Я направляюсь в ванную, чтобы промыть порез и нанести

заживляющий гель, когда ловлю свое отражение в зеркале. Я пододвигаюсь ближе, пока мне не

становится видно только свои глаза: раньше они были такие же изумрудные, как у мамы, а теперь

стали сине-зелеными. Потрясающе. Я иду обратно в комнату, чувствуя одновременно и

беспокойство, и возбуждение.

— Ари? — Зовет меня Джексон со стороны окна, тем самым сильно меня пугая.

— Привет, — говорю я.

Он пересекает комнату и берет меня за руку, лицо его сморщено от беспокойства.

— Что случилось?

— О, ничего. Я просто повела себя глупо. Думала, что смогу… Это глупо, — Я колеблюсь и

затем добавляю. — Я тебя ждала.

— Знаю, прости, — произносит он, садясь рядом со мной на кровать. — Меня вызвали

обратно на Лог. Все хорошо?

Я смотрю вниз.

— На самом деле, нет. Они планируют применить тактику, в которой какие-то вещества,

передаваемые воздушным путем, помешают ксилеме излечить вас. Там был один Древний: они

звали его Райден. Он просил о помощи. Поэтому я и связалась с тобой, — Наши глаза

встречаются. — Я хочу вернуться, чтобы освободить его.

— Райден мертв.

У меня сжимается грудь. Они убили его. Нет, я позволила ему умереть. Я проглатываю

настигнувшую меня печаль. Злость берет верх над всеми остальными эмоциями.

— Мы должны что-то сделать. Достаточно разговоров. Мы должны действовать.

Я подробно описываю каждую секунду, проведенную в лаборатории, и жду, пока Джексон

переварит все, что я только что ему сообщила. Он прислоняется к передней спинке кровати и

кладет на шею руку.

— Это все? — Спрашивает он.

Я делаю глубокий вдох. Я не могу ему рассказать то, что касается Гретхен, хотя, возможно,

он уже и так знает.

— Нет, это не все. Я забралась на вершину дуба и прыгнула вниз.

Я ожидаю, что он подпрыгнет, удивится или еще что-нибудь, но он только кивает.

— Скажи мне, что со мной происходит? — говорю я.

— Что с тобой происходит, так это я. Это я сделал с тобой. Я пойму, если ты будешь меня

ненавидеть, не захочешь больше никогда видеть. Я не горжусь тем, что сделал. Я не мог… Ты…

Прости.

Его глаза умоляют меня о прощении.

— Что ты сделал?

— В тот день, когда в школе произошел взрыв. Ты кричала. Тебе было слишком больно. Я…

Лоуренс сказал… Нет, это было мое решение…

— Просто скажи мне.

— Я исцелил тебя, и это уже было не так, как с заживлением небольших ран в детстве,

тогда последствий не было. В этот же раз произошло полное исцеление. И ты помнишь, что я тебе

говорил о ксилеме?

— Она размножается, — произношу я, переходя почти на шепот. Я смотрю куда-то за

пределы своей комнаты, не видя ничего и теряясь в мыслях. Несколько минут мы сидим в тишине:

он мучается от угрызения совести, я — от страха.

— Мне надо идти, — Он начинает вставать, но я беру его за руку, наши глаза встречаются.

Он должен понять, о чем я думаю. Я больше не хочу переживать. Он ложится рядом со мной, наши

лица находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга. — Или, может, я останусь.

Он целует мои губы, щеки, шею, согревая мое тело.

Я ловко перекатываюсь и оказываюсь сверху него. Теперь ситуацией руководит мое тело,

все ограничения сняты, я думаю только о нас двоих, все остальные мысли исчезли. Его руки