Вступление

   А пока спит, со всем, что происходит под солнцем, - то ярким, то по-зимнему смирным, - справится его человек. Вместилище демона. У него меньше пальцев, рот не меряется размерами с диском луны, а голос не может ударить в древнюю медь. Но мелкие мысли его быстры, под стать шевелению жизней. И он хорошо справляется, думая, что все - сам.

  

   "Все сам, ну все сам!", Яша крутанул руль и цокнул языком, восхищаясь собой. Уже, поменяв шофера, отправился дальше сопровождаемый им грузовичок набитый рыбой, а деньги нашли место в бумажнике. И теперь серая дорога с неровной каймой влаги по краям заворачивалась под передние колеса. Широкая степь летела невнятной рыжиной, иногда била по краям глаз кустами терна или брошенными обломками скал.

   Он любил здесь один. Чуть меньше часа до райцентра, пара часов до города. Там будут разговоры, лица и его лицо там должно быть настороже, менять человеческие выражения, а здесь, пока один, то едет, как во сне. И часто слышит странный звук, будто кто-то посреди степи, ударяя в огромный перевернутый котел, наклоняет голову, прислушиваясь. И Яша наклоняет голову, но в ушах - лишь звук мотора, шорох асфальта и посвистывание дворников в дождь. Не надо слушать, тогда оно вернется. И в голову Яше приходят умные и правильные мысли о том, как и что делать, чтоб было еще лучше - для этих мест. И для него. Потому что он - весь отсюда.

   "Разве ж я где остался бы в дураках, неет, шалишь", думает он и полные красивые губы раскалываются в улыбке. "Да где угодно залез бы наверх, но вот вовремя врубился, жизню строить надо так, чтоб слаще самому. Слаще сладкого и горше горького. А большей сладости, чем весенняя степь над морем - нету. Поездил, потерся, и что? Винчик везде хорош, бабы сладки одинаково, если бабло в кармане. Да, конечно, есть еще пальмы и там шезлонги всякие или боулинги. Но если посреди всего вдруг подвернется такая, такая вот, с черным или серым горячим глазом и скажет, растягивая по-степному слова насмешкой "ойй ли!...", и станет от этой горячей насмешки в сто, в тыщу раз сахарнее, то умный человек смекнет и сам себе поверит. От добра добра не ищут, Яков Иваныч! Тут, в этих местах, ты царь, бог и земской начальник, все в руки к себе поместишь. Сначала погладишь, приласкаешь, пригреешь в ладоньках-то. А потом пальцы прижать и держать уже крепко, чтоб то сдавить посильнее, то ослабить. Если правильно жать, никто и не пикнет, на волю не попросится. Какая воля? Вона вам сколько всего - степ, море, гуляй не хочу. Денег кину, только отрабатывайте, удобств всяких наудоблю потихоньку. Детками опять же займусь, много ли надо, если в округе два поселка, три мызы, да пяток хуторов. Ах да, маяк еще вот..."

   Сжал руки на баранке и плавно, не снижая скорости, объехал яму.

   "А что ж маяк. Торчит там Колька, как бельмо на черном глазу, но там же и Дашка. Дашка, Даренка, горячая... ну ладно, девчонка. Как тогда, в молодости, все славно получилось. Сопляк еще был, Яшка Каюк, а скрутил, сплел все как надо, и теперь вот, пока эта корова пустобрюхая на маяке торчит, муженек к ее подолу привязан. А она до сих пор, только глазом подморгни, сорвется и все сделает"

   Руки Якова скользнули ниже, устроил их расслабленно, почти на коленях, придерживая баранку большими пальцами. Пустая дорога свистела на скорости, и мотор урчал, как сытый кот.

   "…И как сообразил, что надо делать, а? Под утро посмотрел на поблядушку эту столичную, что неделю коньяк с ним сосала и после отрубалась, рот раззявив. Растолкал, быстренько в райцентр проводил, хоронясь, чтоб не видал никто. И засел в домике, как мудрый паук. Два дня ждал, посылал пацанов за жратвой и пойлом, вроде как любовь крутит, из койки не вылазя. И Дашка-мушка попалась, вот как попалась! Горячая какая, за эту неделю так измучилась в ревностях, что вилась вся, под руками таяла, все-все делала, да так, уууу..."

   Взвизгнули тормоза. Яшу кинуло на руль грудью и он рассмеялся, смотря перед собой радостными от воспоминаний глазами. Пошарив в бардачке, достал бутылку колы и хлебнул, лаская пересохший рот. Пряча бутылку, подумал снова, как думал все эти годы часто, а в последние все чаще, что - избран.

  "Ведь не сам понял, а проснулся и было сказано, что делать-то. И показано. И на следующий день, когда уж Дашку на катере пользовали, звон этот пришел, вроде колокол, но не сверху, а как изнутри себя. И было в звоне как раз о том, что - если помучаешь всласть, то после получишь вдоволь. Проверил. И вправду. И сразу глаза открылись, понял, куда смотреть, куда идти. Бумкнуло - во всю башку"

   Яша хохотнул и ощерился.

  "А и хрен, могу и посмеяться, никто не видит, не слышит, хоть ори, хоть стишки читай. ...Вот если б впросак попадал, тогда точно - с катушек съехал. Но все, что говорено было в голову, все получалось! А если получается, хрен ли думать - съехал, не съехал. Пусть убогие боятся глюков да голосов. А если польза для жизни, чего же бояться!"

   - Не бояться! Никогда не бояться! Смелым все, трусам - огрызки.