Вступление

   Черненькая вуалетка с алыми ногтями непонимающе расширила глаза, беленькая вуалетка с филетовыми - напряженно покусала губу. Витька бросил в жестяную тарелочку купюру и быстро пошел к выходу, прижимая книгу. Закрыл за собой дверь и сразу, будто боясь погони, свернул в узкий поход из жестяных рулонов.

   - Ахх-шш, - сказала Ноа, трогая шею раздвоенным жалом. И притихла, за книгой.

  

   Через десять минут Витька топтался около вкусно пахнущей чебуречной, посматривал на купленные для Васи часы, где весь циферблат занимала свирепая рожа пирата с черной повязкой на глазу. Погладив куртку, позвал шепотом Ноа. Змея не шевелилась, молчала.

   - Ну, ладно, - сказал и открыл книгу. Там, где открылась сама.

   "Пыльцой черного слезника, взятой с мужского цветка, смажь веки для сна при полной луне. Но в сон уходи, отвернувшись, не дай свету с неба тронуть лицо. В пятом сне, что засветит сквозь щели других четырех, увидишь чужое таким, будто родил его сам. И если свет ночных туч тебя не найдет, знание держишь до следующей полной луны"

   ... Полной луны, - проговорило в голове, а казалось, над ухом и Витька захлопнул книгу, из которой вдруг зазмеился, тыкаясь в пальцы острым побегом, черный стебель с раскрывающимися листочками. То, что выпало маленькой черной змейкой на истоптанный до блеска снег, сразу свернулось, прижимая к зябким петлям комочки и стрелочки. Осторожно прижав к куртке закрытую книгу и стараясь не обращать внимания на то, как защекотало противно под ложечкой, будто бы кожа под одеждой хотела увернуться, сторожась чужого, нагнул голову. ...Обрывок старой веревочки, весь в узлах, скорчился под ногой и Витька выдохнул, распустив лицо, оказалось, стянутое в брезгливо-страдальческие морщины. Просто веревка, не живое, не убил, захлопывая тяжелые обложки, не растоптал подошвой. Показалось...

   Нагнулся - поставить к ногам выскальзывающий из-под локтя пакет.

  Выпрямился и, помявшись, снова открыл книгу, медленно и сосредоточенно, крепко держа за обе обложки пальцами в вязаных перчатках. Приготовившись сразу закрыть, если что.

"Когда в облаках останется свет семи звезд и все над водой, - на склоне у моря станет немер-трава-на-крови. Закрой, чтоб не лгали, глаза, пальцами слушай цвет. Немер-багровый - старая кровь, знает все смерти, что были, не трогай его, чтоб твоя не нашла тебя. Немер-оранжевый - кровь древнего зверя. С него два верхних листа, что на море смотрят, сверни, под язык на три дня, едой не запутывай. И утром четвертым, до солнца, узнаешь речи воды. Слушай, молчи и вода скажет больше. Но самое счастье твое красный немер найти, Немер-Кровь. Ластится к пальцам, как мех молодой лисы, до первого лиса ее. Из верхней почки выдави крови травы, пусть капля по стеблю сбежит. Вскрой кожу ладони, добавь и своей крови под корень травы. К новому рту от ножа - приложи новый лист, взявший две крови. К морю лицом становись. Откроешь глаза и увидишь над звездами - всё. Но до солнца успей, свет его злит немер-траву-на-крови, и злой сок из листа Немер-Крови отравит тебя..."

Слова одно за другим поднимались из книги, будто трава, пошедшая в рост под мокрым весенним солнцем. Трогали уши мерные звуки написанных слов и все обыденное, что крутилось вокруг, отодвигалось, становясь крошечным. Толчками медленной крови плескали из книги древние слова, налитые тайными смыслами и с каждым толчком смысл становился яснее и ярче, но чем ярче пульсировал свет, тем тише кричали дети, таскавшие санки, и продавцы, меняющие цветной товар на скомканные бумажки. Будто слова, налипая толстой паутиной, влекли за собой, уводили. Навсегда, с тоской подумал Витька, плывя через заросли злого, все знающего немера, кивающего макушками с листьями трех красных цветов, маленький, ниже безжалостных трав, подумал о себе, медленно, как под водой, взмахивая руками, в надежде уцепиться за чей-нибудь обыденный голос, остаться, не уходить, не видеть, как травы заплетут прорванную в реальности дыру, навсегда...  

- Вить?

   Вздрогнув, захлопнул книгу, сжал поперек обреза ладонью, мельком подумав, не вытечет ли изнутри жгучий сок, разъедая до кости.

   - Пришел? А. ...Купил чего?

   - Вить... Он не хочет. Говорит - витрина у него.

   - Что? Какая витрина?

   - Продать не хочет. Я все деньги давал. Смеется. Дурак.

   - Ну, не грусти. Сейчас вместе сходим, - он смотрел на потерянное лицо мальчика, побледневшие щеки и горестную складочку между бровей, - есть хочешь?

   - Нет.

   - Врешь. Пойдем, слопаем по чебуреку.

   Сунул книгу в пакет и притиснул его к боку, чтоб чувствовать - твердые ребра обложки захлопнуты. Взялся за ручку двери.

   - Вить.

   - Ну что? Мы быстро!

   - Вдруг не хватит денег? А мы - чебуреки...

   - Вася! Обещаю, будет подарок! Никуда он с витрины не убежит за полчаса!

   Вася вздохнул и облизнул губы.

   - Ты пообещал, да?

   - Да!

   - Кофе тогда возьми мне, тут у них кофе вкусный. Дешевый хотя.

   - Возьму, мужик.