Встретимся в Силуране!

«Подгорный Мир хочет нашу госпожу... Таких, как она, он быстро сминает в комок глины и лепит заново — как ему нравится. Никогда, ни под каким видом Волчицу больше нельзя пускать за Врата...»

Арлина тряхнула головой — в великолепных черных волосах еле удержалась зеленая лента.

— Когда мы выходим, Охотник?

— Перед рассветом... если госпожа действительно решилась...

— Можем мы взять с собой наемников?

— Ну уж нет! Где это видано, чтобы Подгорный Охотник таскал за собой толпу? Мы странствуем по двое, по трое, не больше... Уходить придется тайком... — Керумик запнулся, а потом закончил неожиданно грубо: — Но ясной госпоже это недешево обойдется!

— Я понимаю... Главное — догнать Ралиджа...

— Светлая госпожа очень любит мужа... — тем же странным, почти враждебным тоном продолжил парень... оборвал фразу, чуть помедлил и добавил учтиво: — Волчице лучше вернуться в дом и постараться уснуть. Неизвестно, когда теперь ей удастся выспаться.

* * *

Аранша отчаянно кусала кончик пера, раздобытого хозяином «Рыжей щуки». Искусство письма ей и раньше не очень-то давалось, а уж сейчас... Наемница решительно не представляла себе, какими словами объяснить своему дарнигару (и мужу!), почему воины вернутся в крепость без десятника. И без госпожи.

Подслушанный разговор мучил Араншу, как засевшая в боку стрела. Остановить Волчицу немыслимо, это наемница поняла давно. Даже если они всем десятком навалятся на супругу Хранителя и скрутят ее по рукам и ногам... да, это была бы сцена! Разумеется, солдаты не посмеют прикоснуться к Дочери Клана. И сама Аранша уже стояла перед Вратами — и струсила. Позорно струсила первый раз в жизни (да будет воля Безымянных, чтоб и в последний раз!). Так страшно не было даже перед первым боем. Аранша готова была взбунтоваться, отказаться выполнить приказ. Спасибо Хранителю — догадался о ее страхе... да что там догадываться, небось все на роже было написано! Пожалел дуру-наемницу, велел ждать перед Вратами, пусть берегут его за это боги до Бездны и за Бездной!

А теперь Сокол может попасть в беду, госпожа спешит на помощь мужу... а Аранша, получается, у нее на дороге встанет?

Нет уж, как ни крути, а придется идти за Волчицей в эту жуть. Она ж только про Ралиджа своего думает, а что с ней самой беда может приключиться — про то и мысли нет!..

И тут Аранша чуть не выронила перо, впервые ясно осознав, что еще ее тревожит.

Керумик! Уж больно непонятно он держится... странные взгляды кидает на госпожу, когда думает, что никто его не видит!

Не будь госпожа Дочерью Клана, Аранша не нашла бы в поведении парня ничего необычного. Наемница, привыкшая находиться среди мужчин, не раз ловила на себе такие взоры. И каждый раз огорчалась: опять скоро придется кому-то нос разбить! Они сулили неприятности, эти голодные, жадные мужские взгляды...

Но ведь не может какой-то паршивый Керумик из какого-то паршивого Семейства осмелиться даже подумать...

Ох, да он же Подгорный Охотник, они все ненормальные!..

Внезапно эта пронзительная мысль потускнела, отодвинулась куда-то. К горлу подкатил плотный ком. Женщина бросила перо, поспешно встала, неверной походкой пошла к двери.

Кто-то из наемников дружески бросил вслед:

— Что, Аранша, вино паршивое или жратва — отрава?

Женщина коротко кивнула, боясь произнести хоть слово.

И пока за крыльцом ее выворачивало наизнанку, она молча твердила себе: да, вино паршивое, да, жратва — отрава... и понимала, что обманывает себя. И так уже все ясно.

— Харнат оторвет мне голову, — мрачно сказала она вслух. — И будет прав!

Конечно, прав! Как смеет Аранша рисковать не только своей шкурой — пес бы с ней, с этой шкурой, в каком только огне не побывавшей! — нет, рисковать долгожданным, заранее любимым ребенком! Ведь знает она, почему Харнат зачастил в храм, почему дает жрецам золото, о чем просит Безымянных...

А сама она... разве не потеряла она надежду в двадцать лет, когда в Яргмире, во время атаки пиратской эскадры, вместе с другими наемниками разворачивала на скале тяжелую катапульту — и упала, покатилась по камням от режущей боли внизу живота. Если бы тогда поберегла себя — было бы сейчас сыну или дочке восемь... нет, девять лет!

Опытная подруга после сказала: «Забудь, это с тобой вряд ли повторится... да и зачем тебе?..»

Сейчас, почти через десять лет, Безликие дарят ей последнюю надежду. А счастливая мамаша, стерва такая, тащит бедного ребенка — это ж подумать жутко! — в Подгорный Мир...

Аранша погладила себя по животу. Даже сквозь одежду чувствовалось, какой он плоский, подтянутый, с не по-женски крепкими мышцами.

— Не повезло тебе с мамой, да, малыш? — виновато шепнула она, понимая, что выбора все равно нет и решение уже принято. Нужно идти за госпожой. За Врата так за Врата, в Бездну так в Бездну. А станет страшно — сломать хребет проклятому страху!

12

«Неужели среди всадников и впрямь была Арлина? Опять боится отпустить меня одного? Сейчас-то с какой стати? Не в Подгорный Мир ухожу, не в сраженье! Совсем жена с ума сошла! Вернусь — поговорим... Ох, Ильен, Ильен, сколько тревог из-за тебя, дуралей ты маленький...»