Встретимся в Силуране!

— Не трать времени, — отозвалась девушка. — Не знаю, что за тайна скрыта в рукоятке кинжала... что она значит для тебя и для Сокола... — Фаури виновато улыбнулась Ралиджу, — но это дело не мое. Не хочу идти в это страшное место и разговаривать с этими жуткими призраками.

— Правильно! — горячо и твердо поддержал ее Пилигрим.

— Правильно! — эхом откликнулась Ингила. — Ужас-ужас-ужас!

— Разумеется! — кивнул Ралидж. — Сам придумаю, как заполучить мой пергамент. Подумаешь, привидения!

— А мне нужно разыскать родственников, которые смогли бы принять меня, — закончила Фаури. — И больше я об этом даже слышать не...

Договорить ей не удалось: Айрунги внезапно бросился на колени перед Рысью, припал губами к ее сапожку.

— Ясная госпожа! — с горьким отчаянием заговорил он. — Добрая душа! Во имя богов, во имя жалости... заклинаю именем твоей матери... твоими будущими детьми... твоей любовью, если любишь... Молю тебя — посети крепость! Ну, послушай только, что они хотят тебе сказать! Нельзя же так... во имя милосердия, высокородная!.. Я руку готов дать на отсечение, только согласись...

— Выкинуть его отсюда? — спросил Пилигрим, вставая.

— Подожди... — изменившимся голосом сказала Фаури и склонилась к простертому перед ней человеку: — Ты ведь что-то утаил, верно?

Красноречивое молчание было ей ответом.

— Говори! — жестко приказал Ралидж.

— Я... я не могу! — тоскливо и безнадежно выдохнул Айрунги.

— Хорошо, — дрогнувшим голосом сказала Рысь, поднялась со скамьи и шагнула к окну, в которое глядела клыкастая голова. До сих пор Фаури, трепетавшая перед драконом, старалась даже не глядеть в его сторону. Но сейчас барышня подошла к чудовищу почти вплотную. Лицо ее было белым, как снег в Лютом месяце.

— Почтеннейший господин! — Голос девушки отчаянно звенел, готовый вот-вот сорваться. — Могу ли я попросить вас открыть рот?

Помедлив от удивления, Эрвар распахнул пасть так широко, как только позволила оконная рама. Фаури положила тонкую ручку на желтоватый клык. Девушку сотрясала крупная дрожь.

Пилигрим дернулся к ней, но его удержал Сокол, уже догадавшийся, что затеяла юная чародейка.

— Я — хочу — знать — о чем — умолчал — этот — человек! — пронзительно, как под пыткой, закричала Фаури.

И вместо бревенчатых стен вокруг изумленных людей поднялись заросли осенних кустов и сухого бурьяна, под ногами вместо грязных камышовых плетенок расстелились гранитные черные плиты с выбитой на них восьмилучевой звездой...

— ...Небольшой кинжал с золоченой рукояткой... — Айрунги обращался к высившемуся над ним призрачному воину в кожаной куртке. (За спиной учителя сжался в комочек перепуганный Ильен.) — Грошовая безделушка, но бесконечно дорога как память. Пусть кинжал вернут нам сейчас. В качестве задатка.

— Никаких задатков! — раздался из пустоты противный старческий голос. — С чего это ты перед серьезным делом заговорил о памятных вещицах? Да, от того типа осталось кое-каакое тряпье и оружие. Вернешься и заберешь. Только не вздумай нас обмануть, потому что...

Тут вмешался еще один незримый собеседник. Страшный голос — свистящий, нечеловеческий:

— С-скорее! С-спеши!

Воин исчез, на его месте возник гигантский ящер в синеватой чешуе. Он гневно воззрился на людей маленькими красными глазами. С середины лба полыхнул зеленым светом третий глаз — огромный, злобный.

Без единого вскрика Ильен потерял сознание. Айрунги не обернулся к мальчику, неотрывно глядя, как расплывается в световом столбе жуткая трехглазая фигура и ее сменяет знакомый воин с мечом у пояса.

— Не обращай внимания, — небрежно бросил призрак. — Наш друг переносит заточение тяжелее, чем мы... Можешь взять ожерелье, но помни: тот, кто вынет его из этой плиты, окажется связан с ним незримой цепью. И будет страшно, мучительно умерщвлен, если мы поймем, что этот человек не хочет или не может доставить Вечную Ведьму в крепость. От этой кары не скрыться даже на другом конце света! И лучше тебе не тянуть — наше терпение не безгранично...

— Тот, кто возьмет ожерелье из этой выемки, да? — хмуро бормотнул Айрунги. Он оглянулся через плечо — и увидел лежащего на камнях мальчика. Сорвал с пояса флягу, склонился над учеником, плеснул ему в лицо водой.

Ильен открыл глаза, дернулся всем телом.

— Молчи и делай, что скажу, — повелительно зашептал учитель. — Мой мальчик, я знаю... Если такую вещь возьмет в руки ребенок... невинная душа... артефакт потеряет вредоносные свойства. Достань ожерелье из выемки... просто возьми и дай мне...

Смятение дрожало в распахнутых глазах мальчика. Он поколебался, затем встал, бросил быстрый взгляд на воина, подошел к световому столбу, нагнулся, взял ожерелье... Учитель тут же выхватил талисман у него из рук.

— Эй, — гневно донеслось сверху, — ты что это, мошенничать вздумал?

— Не говори ерунды, — дерзко отозвался Айрунги. — У нас уговор — и я намерен его соблюдать. Я сам заинтересован в том, чтобы вернуться с победой и получить награду. Я вам эту Вечную Ведьму за косы приволоку. Но не выношу, когда меня запугивают, давят на меня! Запомни: пес, сидящий на цепи, дичи не принесет!