Встретимся в раю

– Нужно создать впечатление, что у нас есть команда способных следователей, охотящихся только за ним. Он напуган, возможно даже в панике, потому что я выжил. И нам это на руку. Это заставит его снова связаться со мной, или подобраться ближе ко мне. Это хорошо, это то, что нам нужно. Но тут есть риск. Наш друг слишком близок к нам, он знает то, что знаем мы, и я не понимаю, как. Нам нужно отследить его мобильный, пока он снова со мной не свяжется.

– Хорошо, – говорит Гуннар, пока я стараюсь контролировать дыхание, думать и отключить чувства. – Но ты нужен мне на протяжении всего пути, Торкильд. Слышишь?

– Но не без таблеток. Это невозможно.

– После. Я все устрою. Просто сохраняй трезвую голову. Так что нам сейчас делать?

– Ладно. Ладно. Я позову команду на встречу в Тьёме сегодня, – говорю я. – Хочу посмотреть, как они отреагируют на давление, каждый из них. – Но тебе нужно поставить людей на остальные дела. На все дела об исчезновении, дело Риверхольта – все. Нужно прошерстить каждое вдоль и поперек. И не бойся рассказывать всем о том, чем вы занимаетесь, – обо всех делах, кроме одного.

– Анн Мари?

– Да. Ее держи за закрытой дверью.

Гуннар дышит спокойнее. Он видит мою стратегию.

– Но как?

– Потяни за нужные ниточки, у тебя их много, и требуй полной секретности от тех, кто занимается этим делом. В том числе внутри полиции.

– Информация и манипуляция. Разделить силы. Хорошая мысль. Тебе нужно что-нибудь перед тем, как мы начнем?

– Да. – Я останавливаюсь посреди комнаты. – Свяжись кое с кем для меня.

– С кем?

– С Ульфом. Это мой психиатр в Ставангере.

– Зачем?

– Он узнает, захочет узнать, чем я занимаюсь, и когда узнает, будет настаивать на моем возвращении домой. А как мы оба знаем, это больше не вариант.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Позвони ему и скажи, что я тебе помогаю. Скажи, что я здоров, выгляжу хорошо и что тебе еще некоторое время понадобится моя помощь.

– А ты здоров? – спрашивает Гуннар.

– Здоров? Нет. У меня травма головы и я мечтаю умереть.

– Хорошо. Я подъеду к тебе. Где ты?

Я даю ему адрес отеля.

– И не забудь, – начинаю я, когда он собирается положить трубку. – Мне нужны…

– Таблетки Анн Мари? – его тон меняется. В нем снова появляется презрение, холодное, жесткое презрение, которое он демонстрировал в камере на следующий день после смерти Фрей.

– Да. Я помню, у нее было…

– Видишь, что ты творишь с людьми? – спокойно спрашивает Гуннар. – Я, пообещав себе, что никогда не дам тебе ни паршивой таблетки от кариеса, возьму лекарства моей умершей невесты, чтобы отдать их человеку, делившему с ней постель в ее последнюю ночь на земле. Этим ты решил меня шантажировать? Вот как низко ты пал? Скажи мне, что это не так, что это просто шутка, прошу тебя.

– Нет, – холодно отвечаю я, снова начиная беспокойно ходить по номеру. – Мне нужны таблетки.

– Господи, – я слышу, как Гуннар что-то шепчет самому себе.

– Гуннар? Мне нужны они, ты ведь понимаешь?

* * *

Гуннар появляется спустя час. У него нет с собой никаких таблеток, и он грубо смеется, когда я о них спрашиваю, качает головой, когда мне больно, складывает руки на груди и наблюдает, как я беспокойно хожу туда-сюда по комнате. Однако мы остаемся в номере и проводим вместе столько времени, сколько не проводили уже целую вечность.

Иногда в ходе обсуждения нам почти удается забыться – дело, планирование стирает все остальное – и Анн Мари еще жива, и в нашей квартире в Бергене, и в их с Гуннаром доме на Гилденлёвесгате одновременно. В другие моменты все намного хуже, обсуждение стопорится, каждый настаивает на своем, мы ругаемся, бросаем обвинения и клянемся задушить друг друга. Затем мы начинаем заново, снова идем по этому кругу, пока не находим точку опоры.

– Когда все закончится, Торкильд, – говорит Гуннар в дверях, собираясь уходить. Я уже пообещал следовать плану и не поддаваться опустошающей меня слабости, пока Гуннар и преступник, вошедший в дом Гуннара и убивший Анн Мари, не столкнутся лицом к лицу, – ты получишь ее коллекцию. Каждую упаковку, каждую сраную таблетку. Всю чертову аптеку. Окей?

– Обещаешь? – спрашиваю я, вонзаясь ногтями в щеки, чтобы ощутить боль.

Он слабо качает головой, подавляет поток ругательств, поднимающийся внутри него, и кратко кивает:

– Да. Ты наконец получишь тот праздник, о котором так мечтаешь. За мой счет. Это я тебе обещаю.

Затем он закрывает дверь и уходит.

Глава 70

Сив засыпает на заднем сиденье машины, до того, как мы добираемся до Тёнсберга. В зеркало заднего вида я вижу, как она лежит в обнимку с мобильным, и до меня доносится ее тихое сопение. Солнечный свет здесь кажется ярче, и я замечаю, что когда слишком долго смотрю на него, на глазах выступают слезы.