Встретимся в полночь

– Джек! – Лаки окликнула меня, махнув рукой, подзывая к себе. Она стояла у прилавка с морепродуктами и указывала на крабов в пластиковой ванночке.

– Только выловленные. Может, попробовать?

– Хм.

Я уставился на маленьких синих крабов, их клешни были перехвачены скотчем, и они ползали друг по другу. Просто пытаясь выжить. Как мне было объяснить, что выбор еды, пока она еще жива, вгонял меня в депрессию? Не выглядя при этом слабаком американцем.

– Не любишь крабов? – спросила она.

Один из них упал и скатился на спину. Другие залезли на него, заключая в ловушку. Трагично.

– У меня аллергия на ракообразных.

Она нахмурилась.

– Жаль.

К моему облегчению, она двинулась дальше, и потянулась назад, чтобы взять меня за руку.

Крошечный толчок возбуждения пробежал по мне. Когда я взял ее пальцы в свои, я почувствовал прилив надежды. Она первая потянулась ко мне.

Вернул ли я ее доверие?

– А на пельмени у тебя нет аллергии?

Я посмотрел, куда она указывала, на пышный ряд с чжэн цзянь бао.

– Ммм. Это я люблю.

– Хорошо! Они прекрасно сочетаются с вонючим тофу!

Лаки заказала немного, и я почувствовал запах острого тофу еще до того, как увидел его в меню. Лаки так нравилось экспериментировать в еде, что рядом с ней я чувствовал себя унылым занудой. И, возможно, в некоторой степени так оно и было. Сегодня я впервые вот так оббежал весь город. С ней, с ее взглядом на мир, это было весело. Она впитывала любой опыт, до молекулы.

Мы взяли еще несколько блюд: палочку жареных свиных кишок, рыбные шарики с карри и яичные тарталетки.

– Пойдем найдем, где сесть, – сказал я, пытаясь удержать в руках всю еду.

Через пару минут мы нашли группку низеньких столиков с разбросанными вокруг разноцветными пластиковыми табуретами.

Мы были окружены людьми, но никто не обращал на нас внимания. Лаки расслабилась. Маскировка, казалось, работала. Жаль, что мы не подумали об этом раньше. Мы беспорядочно набросились на еду голыми руками, использовав почти всю коробку тонких салфеток из папиросной бумаги, стоявшую в центре стола.

– Итак, у меня есть несколько вопросов, – сказал я, когда она прикончила свиные кишки. Я подумал, что лучший момент для этого – когда она наелась и счастлива.

Она кивнула.

– Уверена, есть.

Я склонился вперед за маленьким столиком, наши колени соприкасались, мои локти подвинулись близко к ее.

– Почему ты это делаешь?

– Ем свиные кишки? – Ухмылка.

Несмотря на желание броситься через стол и поцелуем стереть с ее лица эту ухмылку, я сдерживался. Цеплялся за историю.

– Лаки.

– Джек, – она протянула руку через стол и ткнула указательным пальцем мне в щеку. Сделав ямочку. – У нас обоих есть «к» в имени.

– Вау, ты действительно избегаешь вопроса, – сказал я со смехом, ее палец все еще тыкался мне в щеку.

Она отстранилась.

– Я знаю. Сначала я была не уверена, почему я это делаю. Но теперь, я думаю, ответ простой – потому что… хочу? – Шум вокруг нас становился все громче, и я едва ее слышал. Я придвинулся ближе. – Да, хотела. Сегодня мой последний день перед всем.

– Всем? Потому что ты выступишь в «Later Tonight»?

Она вскинула бровь.

– Ты и об этом знаешь?

Жар обдал лицо, и я смог лишь кивнуть.

– Да, «The Later Tonight Show» – все для того, кто хочет стать звездой K-Pop на западе. Если я добьюсь успеха, это будет безумие следующего уровня. Напряжение станет еще сильнее, – она говорила со все возрастающей скоростью. – А если я потерплю неудачу? Это остановит мой поезд прямо на путях. «Пуф» – и нет больше первых строчек чартов, поддержки, а мои менеджеры найдут звезду мне на замену. – Это все изливалось из нее. Все. Вся история.

Ее табурет заскрежетал по земле. Тело подалось назад. Выпуская все наружу.

Я сцепил руки под подбородком.

– Итак, во-первых. Давай предположим, ты добилась невероятного успеха. Что такого безумного в твоей нынешней ситуации? Кроме того факта, что ты – какая-то звезда. Я мало что знаю о K-Pop.

Прошло много времени, прежде чем она ответила.

– Моя жизнь – не моя жизнь. – Боже, это звучало прямо как речь политика. Идеально. Ее лицо закаменело. – Она расписана по минутам. Так было с детства. Поскольку я хотела этого, я была рада отказаться от обычных детских развлечений ради цели. Но я думала, что в какой-то момент получу передышку: «У меня будет свобода, когда достигну того или этого», – но этого никогда не происходит. И я ужасно боюсь, что и не произойдет, – ее голос надломился, она оцепенела.

Я перегнулся через маленький столик и потянул ее за рукав толстовки. Потянулся к ней. Она тут же придвинулась ближе, высунув руку из рукава, чтобы взять меня за руку. Будто рефлекторно.

Мы до смешного были увлечены друг другом. Это не переставало удивлять меня всякий раз, как я обращал на это внимание.

– Мне жаль, – сказал я. Это было единственное, что я мог сказать. И я был искренен. О ее жизни, о ее трудностях. И того, что происходило сегодня. Из-за лжи, которую я произносил и которую еще собирался произнести.

Она глубоко вздохнула.