Встретимся в полночь

– О! Почему ты еще не спишь?! – мой отец всегда выглядел, будто взволнованный профессор волшебной школы.

– Тут всего около десяти, – сказала я со смехом, наблюдая, как мои родители борются за место на экране. – Я вас разбудила?

Моя мама пренебрежительно махнула рукой.

– Не меня. Теперь я встаю раньше твоего папы.

– Ну да, ну да, в каком мире? – сказал папа, как всегда мешая корейский с английским. – Только на этой неделе, потому что…

– Он смотрит эту «Игру престолов», – перебила моя мама. – Не знаю, как он может смотреть это перед сном, – она содрогнулась. – Ужасно.

– Ты это смотришь? – спросила я, вскинув брови. – Аппа, это так жестоко. И как вообще можно уследить за сюжетной линией?

Мама расхохоталась, а папа взволнованно поправил очки.

– Ладно-ладно, ты считаешь, будто твой Аппа – настоящий babo. – Корейский синоним слова «дурак» всегда заставлял меня хихикать.

– Нет, не считаю! – запротестовала я. – Но там так много персонажей и такой сложный фэнтези-мир… – я замолчала, когда экран внезапно заслонил пуховый шарик с черными глазками. Ферн, их померанцкий шпиц.

Он взвизгнул в экран, затем на пару минут воцарился хаос, поскольку мама пыталась поднести собаку к телефону в режиме селфи. Нос пса ткнулся в камеру, и я засмеялась, услышав визг на заднем плане.

– Да боже мой! Почему вы шумите в такую рань?

Ах, безошибочно узнаваемые слова разгневанного пятнадцатилетнего подростка.

– Тут твоя сестра! Поздоровайся! – сказал мой отец, поворачивая телефон, пока я не уставилась на лицо своей сестры. Оно было и похоже, и не похоже на мое – более полные щеки, широкий рот, глаза больше.

– Привет, Вивиан, – сказала я.

– Привет, – пробормотала она. – Ненавижу видеозвонки.

– Что запланировала на сегодня? – спросила я, прекрасно зная ответ.

– Ничего, – она избегала смотреть на меня, но я видела ее взгляды украдкой. – Ты что, сделала микроблейдинг?

– Нет! – я коснулась своей натурально широкой брови.

– Хм. Выглядит странно.

Никто так не может заземлить, как младшая сестра.

Вмешались родители, принявшись излагать планы на выходные. Обыденность в их делах казалась мне такой приятной – разговор, не затрагивавший моей работы, графика, поклонников. Когда я зевнула, мама нахмурилась.

– Эй, тебе пора спать. У тебя был долгий тур, а сейчас надо готовиться к шоу, так ведь?

Я кивнула.

– Ага. Понедельник. Скоро увидимся, да? – после съемки они будут ждать меня в гримерке.

– Конечно! – ответил папа. – Ешь хорошо, чтобы было много сил.

Беспокойство, появившееся на их лицах, наполнило мои глаза слезами. Я нацепила на лицо сияющую улыбку.

– О, я в этом туре отлично питалась. Много пельменей, лапши и всего такого.

Они кивнули, довольные. Конечно, это была ложь. Одна из многих, чтобы мои родители не сошли с ума. Если бы они знали, как мало я ем и сплю… что ж, я не могла не делать этого. Я знала, на какие жертвы пошла моя семья, чтобы я оказалась тут. Самое меньшее, что я могла сделать – не позволить им беспокоиться обо мне.

Я повесила трубку, но тоска по дому давила на меня. Или это было снотворное? Конечности налились тяжестью, но мой разум лихорадочно работал. Я заползла в постель, не умывшись и не почистив зубы, пушистое белое одеяло поглотило меня, словно чудовище. Роскошные простыни скользили по мне, охлаждая мою уютную пижаму. Я тепло одевалась на ночь – привычка, которую я приобрела, живя в Корее.

В первую ночь, которую я провела в общежитии тренировочного лагеря, я легла спать в майке и трусах, и другие девушки подняли меня на смех. Так же, как когда я сказала ppanseuh – как называли нижнее белье мои родители. Еще один промах, делавший очевидным мое американское происхождение. Вероятно, это старое японское слово использовали сейчас лишь бабки. Крутые ребята тут говорили «труселя». Или трусики. И никто не спал здесь только в трусах.

Сестринство, испытание огнем – это я прошла в первые пару лет обучения. Все для того, чтобы оказаться тут, в этом самом гостиничном номере, в этом городе, так далеко от дома. Чтобы подняться на вершину, став звездой K-Pop. Принцессой, королевой. Иллюзия в пастельных тонах и сапогах на шпильке.

Знаете, в последнее время моя обувь раздражала меня ужасно. Звучало как: «Не позволяйте Лаки носить обувь на плоской подошве, не дай бог, в ней всего пять футов, десять дюймов!». ПЯТЬ! ДЕСЯТЬ! ЭТО! ВЫСОКИЙ! РОСТ!

Когда я начинала думать капс-локом, это означало, что таблетки начали действовать. Я металась в постели, пихала подушку, чтобы взбить ее еще немного. Но, то ли от голода, то ли от раздражения, или от чего-то еще, я никак не могла заснуть. Будильник был выставлен рано, чтобы успеть отрепетировать. Я не могла облажаться на шоу, нет сээээр.

М-м-м. Гамбургеры.

Это стало проблемой. Я все еще была чертовски голодна. Я сбросила одеяла и открыла чемодан. Не став снимать пижамную рубашку, я вылезла из штанов и натянула черные рваные джинсы. Надела свою любимую бейсболку, не привлекавшую ко мне внимания. Мой розовый парик бережно хранила Джи Йон. Затем я накинула тренч верблюжьего цвета и поискала кроссовки, но нигде не смогла найти их.