Встретимся на Альгамбре

   -Куда ты спешишь? - спросил с экрана недовольный Матвеев, в подробностях рассказывавший, как им повезло с Ленкой наткнуться на альаирский флот прямо на подлете к системе. - Все-таки мы вовремя вернулись. Вас тут толком даже повредить не успели.

   -Успели, - кратко ответил капитан. - Не помнишь, сколько у нас там еще оставалось в сейфе плодов орас?

   -Да штуки четыре, наверное, - припомнил бывший боксер. - Если, конечно, регуллиане не добрались. А зачем тебе?

   -Не добрались, - уверенно ответил Алексей. - Им не до того было. Тут в камере лежит Степан Корнилов. Не возражаешь, если я один плод на него потрачу?

   -Ну, если ты хочешь, - уступил Сандр с невольным удивлением. По негласному, но твердому уговору, оставшиеся после рейсов излишки товаров делились пополам. Из четырех плодов дерева жизни, пусть и доставшихся команде благодаря Матвееву, два, безусловно, принадлежали Одинцову. Он мог бы и не спрашивать разрешения. Но тратить драгоценный плод на врага?

   -Корнилов? Что он тут делает? - Александр не удержался от вопроса.

   -Я же сказал, лежит он, в камере, - терпеливо объяснил капитан. - Помирает. Может быть, уже помер. Потому мне и нужен плод.

   -Но ведь плоды орас не подходят для гуманоидов, - напомнил напарник предупреждение брукского заказчика.

   -Вот заодно и проверим, - сказал капитан. - Корнилову уже ниче не повредит. А ты, мех, кстати, ремонтом ястребка займись, привел бы корабль в порядок. От работы лытаешь, турист. Без "Вездесущего" я отсюда не полечу. Не наотдыхался еще?

   -Да ладно тебе, - отмахнулся Матвеев. - Делов там на два часа. Давай сначала посмотрим, что у тебя выйдет. Интересно ведь.

   Ремонт корабля растянулся на два дня. Почти столько же времени ушло у Корнилова на восстановление Астарты. С флагманом врагов возиться не стали - его просто принял в один из своих бездонных ангаров Друг.

   Труп Лагутина просто вышвырнули в открытый космос.

   -"Собаке собачья смерть", - с удовольствием сослался на народную мудрость достойный воспитанник фроггсов.

   Степан не видел в своем предательстве никакой вины, не удивлялся и пыткам: бизнес есть бизнес. В конце концов, все получили, что хотели. А вот перед Лехой Одинцовым у него был теперь немалый долг..

   Степан никогда никому не верил и не рассчитывал на помощь, всегда самостоятельно выкручиваясь из непростых переделок. Единственным человеком, которому он был обязан, до сих пор оставался Орлов. И вот теперь Корнилов почувствовал тяжелый груз новых долгов. Перед Лехой - за свое предательство и за его спасение. Перед учителем Ясмахом - за умение выживать. Пожалуй, и для него пришла пора платить по счетам.

   -Ты эта... Полетишь с нами на Альтаир? - сам не зная почему, в присутствии Степана Одинцов чувствовал себя неловко. Он так и не решился спросить, за что регуллиане подвергли капитана Астарты изощренным пыткам. Процедура оживления прошла удачно, и сейчас лицо и тело Корнилова покрывали только тонкие, почти незаметные шрамы, но Алексей никак не мог забыть изуродованный полутруп, который нашел в камере, вернувшись с драгоценным плодом. Но воспитанник фроггсов не умер, не позволил себе умереть на радость врагам.

   Хозяин "Астарты" еще слабо дышал, когда Алексей выдавил сок в разбитые губы, а затем они с Матвеевым зачарованно наблюдали знакомую процедуру воскрешения. Теперь стало ясно: брукский знахарь бессовестно солгал удачливым космонавтам, опасаясь конкурентов.

   Самого Алексея знобило. Левая рука, истыканная грязной иголкой, вздулась, воспалилась и тупо ныла. Волны озноба сотрясали тело и туманили сознание. Посмотрев на стремительно возвращающегося к жизни Корнилова, Алексей рискнул слизнуть несколько капель сока с остатков плода и протереть мякотью рану. И почти сразу же почувствовал, как ушел жар, отступила дурманящая пелена, а поврежденная кисть приняла прежний вид. Ничуть не пострадала и татуировка.

   -Кто-то сказал бы, что сначала на друге проверил, а потом себя подлечил, - мысль заставила невесело усмехнуться.

   Безжалостные выверты судьбы что-то надломили в душе Алексея. Одинцов привык отвечать за себя, за свой корабль, за экипаж, но теперь, с каждым днем, на него ложилась все более и более тяжелая ответственность.

   Когда ашшуры ушли, никто ни словом не упрекнул Алексея за принятое решение, но, глядя на подергивающееся порой в нервном тике лицо Корнилова, капитан терзался сомнениями. Был ли он прав, отпустив выживших регуллиан безнаказанными? Алексей не знал, зато он был совершенно уверен в другом. Он никогда и ни за что не простил бы себе хладнокровной расправы над пленниками, хотя ашшуры, без сомнения, так с ними и поступили бы. А возможно, при случае, еще и поступят. Но он - никогда и ни за что. Должны же люди хоть чем-то отличаться от ящеров?

   Корнилов пришел в норму так же быстро, как волкообразный пилот, когда-то рассказавший экипажу о сокровищах Предтеч.