Встречный удар

Расстояние уменьшалось, и наши снаряды стали попадать в цель все чаще, но и нам прилетало весьма неслабо. Хвост Дракона содрогался от ударов вражеских снарядов. Не все они пробивали броню, инженеры ящеров не зря ели свой хлеб, или что там они предпочитают употреблять в пищу, но повреждения нарастали. Уже только половина орудий главного калибра могла вести огонь. Линкор Санкт-Петербург, как ни странно, держался лучше, хотя и вступил в артиллерийский бой в худшем состоянии, но чем дальше, тем очевиднее мне становилось, что из боя надо выходить, пока не поздно, если уже не поздно.

– Начать разгон с целью отрыва от противника, – отдал я запоздалый приказ.

– Враг выставил против наших торпед на удивление хилую завесу москитных сил, – прокомментировал Слин-ат обозначившиеся на тактической проекции новые метки, – Контр-адмирал, вам не кажется странным, что враг не повторил атаку торпедоносцев? Ведь они достигли некоторого успеха.

– Значит, нет у них больше ни торпедоносцев, ни других москитных сил, по крайней мере, на тех авианосцах, что еще пытаются преследовать нашу эскадру. Передайте эту информацию командующему флотом.

– Девяносто процентов наших торпед сбито, – доложил оператор, – фиксирую девять попаданий в авианосцы противника. Два из них уничтожены взрывами двигательных установок, еще три прекратили разгон, видимо, получив серьезные повреждения.

Бой продолжался. Наши линкоры еще держались, но высокую скорость хода сохраняли лишь каким-то чудом. Изначально весьма удачная компоновка корпуса, позаимствованная нами у кваргов, позволила сделать двигательные установки одними из самых защищенных узлов гибридных кораблей. Только на это и оставалась надежда. Серьезной боевой силы ни Хвост Дракона, ни Санкт-Петербург уже не представляли. Огонь вели едва двадцать процентов орудий, остальные изуродованными обломками торчали из покореженных бортов. Даже самовосстанавливающаяся броня ящеров уже не справлялась. Повторные попадания тяжелых снарядов в уже пробитые их предшественниками проломы в броне приводили к разрушению жизненно важной внутренней структуры кораблей. С каждой минутой во мне крепло ощущение, что уйти нам не дадут.

– Противник прекратил форсированный разгон и начал перестроение – неожиданно громко выкрикнул оператор. Нервы были предельно напряжены у всех офицеров в командном посту линкора, ну, может быть, кроме Слин-ата, хотя кто его, ящера, поймет.

– На связи командующий флотом!

– Игорь, – услышал я голос Нельсона, – держитесь, мы идем.

– Но господин адмирал… – возмутился я, но адмирал не дал мне закончить.

– Они прекратили преследование, контр-адмирал, – терпеливо объяснил Нельсон, хотя мог и просто заткнуть меня приказом, – Вы их остановили. Тех врагов, что в состоянии нас догнать уже меньше, чем нас. Флот противника растянут в длинную кишку, а москитные силы израсходованы. Наша вторая эскадра на подходе, скоро флот вновь объединится. Лучшего времени для контратаки не будет. И без геройства там, хватит уже. Линкорам Хвост Дракона и Санкт-Петербург выйти из боя!

* * *

– Прекратить преследование противника, – приказал Яшш, увидев, что для уничтожения эскадры людей сил передовой группы уже не хватит, – Приготовится к отражению контрудара вражеского флота.

Яшш был опытным командующим и нисколько не сомневался в том, что контратака последует. Сам он поступил бы именно так, уж слишком странный боевой порядок сейчас имел его флот, если не назвать это построение полным беспорядком. По мере преследования эскадры людей его корабли получали повреждения и вынуждены были выключать режим сверхфорсажа. В итоге они растянулись в длинную цепь без всякой системы, и теперь эта цепь медленно сокращалась, постепенно вновь собираясь в единый флот, но скорость этого процесса Яшша совершенно не устраивала.

– Авангарду флота совершить перестроение в оборонительный ордер. Связать боем эскадру противника до подхода основных сил. При необходимости разрешаю медленный отход нам навстречу.

– Глава Яшш, – обратился к командующему офицер связи, – сигнал открытым текстом с одного из больших линкоров противника. Это обращение к нам, оно записано на нашем языке и зачитывает его кварг!

– Но… – Яшша как будто током ударило, – как это возможно?

– Я не знаю, глава, – растерянно ответил офицер, – но это факт.

* * *

После снятия блока почти все пленные кварги забывали значительную часть своей жизни, но забывали избирательно. Личные воспоминания, не связанные с войной, политикой, системой власти и прочими подобными вещами, как правило, сохранялись, а вместе с ними сохранялись и крупицы другой информации, из которых безопасники Федерации пытались сложить хотя бы общее представление о том, что же происходит в обществе кваргов, и зачем они ведут эту изнуряющую войну на два фронта.