Встречники. Повесть

- Да хоть кому. Имеет право.

Багрий хочет еще что-то возразить, но мешает звонок. Он берет трубку (сразу начинают вращаться бобины магнитофона), слушает - лицо его бледнеет, даже сереет:

- Какой ужас!…

Мы с Рындичевичем хватаем параллельные наушники.

- …набирал высоту. Последнее сообщение с двух тысяч метров. И больше ничего, связь оборвалась. Упал в районе Гавронцев… - Это говорил Воротилин, в голосе которого не было обычной, силы и уверенности. - Рейс утренний, билеты были проданы все…

- Карту! - кидает мне шеф. Приношу и разворачиваю перед ним карту зоны, снова беру наушник. Багрий водит пальцем, находит хутор Гавронцы, неподалеку от которого делает красивую излучину река Оскол, левый приток нашей судоходной. - Где именно у Гавронцев, точнее?

- Десять километров на юго-восток, в долине Оскола.

- В долине - это хорошо, она заливная, не заселена…

- Опять ты свое «хорошо», - горестно сказали на другом конце провода. - Ну, что в этом деле может быть хорошего!

- Да иди ты, Глеб, знаешь куда!… - вскипел Багрий. - Не понимаешь, в каком смысле я примериваю, что хорошо, что плохо?

- Ага… значит, берешься?

- Успех гарантировать не могу, но и не попытаться нельзя. Главное, причину бы найти, причину!… Теперь слушай. Сначала блокировка. Карта перед тобой?

- Да.

Никогда прежде эти двое - немолодые интеллигентные люди разных положений и занятий- не называли друг друга запросто по именам и на «ты»; не будет этого с ними и после. Но беда всех равняет, сейчас не до субординации и пиетета.

- Проведи вокруг Гавронцев круг радиусом 15 километров. Здесь должно быть охранение - и чтоб ни одна живая душа ни наружу, ни внутрь. Охраняющие тоже не должны знать, что произошло. Ничего еще не произошло!

- Сделаю.

- Телефонная связь с Гавронцами должна быть сразу оборвана. Дальше: на аэродроме известие о падении БК-22…

(«БК-22, вот оно что! Ой-ой…» Я чувствую, как у меня внутри все холодеет. БК-22 - стосорокаместный двухтурбинный и четырехвинтовой красавец, последнее слово турбовинтовой авиации. Рейсы его через наш город начались этой зимой, я видел телерепортаж об открытии трассы. И вот…)

- …распространиться не должно. Всех знающих на эти несколько часов отстранить от работы, изолировать. Я сообщу по рации с места, когда их усыпить.

- Ох! Это ведь придется закрыть аэропорт.

- Значит, надо закрыть. Только сначала пусть пришлют сюда два вертолета: грузовой и пассажирский.

- Ясно. Кто тебе нужен на месте?

- Представители КБ и завода, группа оперативного расследования. Но - чем меньше людей, тем лучше. Скажем, так: по два представителя и группа из трех-четырех, самых толковых.

- Уже сообщено. Будут через полтора часа. Бекасов, может быть, через два, он в Крыму. Но… для такого случая полагается еще санитарная команда: вытаскивать и опознавать трупы, все такое…

- Нет! Никаких таких команд, пока мы там. Предупреди всех о безоговорочном подчинении мне.

- Конечно. Теперь слушай: один представитель Бекасовского КБ, хоть и неофициальный, прибудет к тебе сейчас на вертолете. Это Петр Денисович Лемех, бывший летчик-испытатель, ныне списанный на землю. Облетывал «БК двадцать вторые», летал и на серийных.

- Отлично, спасибо.

- И еще. Поступила первая информация о БК-22. Была аналогичная катастрофа с его грузовым вариантом - год с месяцами назад, на юге Сибири. Тоже при наборе высоты сорвался, нагруженный. Там причину не узнали - но это уже намек, что она одна и может быть найдена. Так что настраивайтесь на это.

- А на что же еще нам настраиваться? - усмехнулся Багрий. - На реквием? Это успеется.

- Кто летит?

- Я и Возницын. Рындичевич займется Институтом нейрологии.

На том конце провода помолчали. Я ждал с замиранием сердца, что ответит Глеб А.; в Славика он верит, конечно, больше, чем в меня.

- Смотри, тебе видней. («Уфф!…») Ну, все? Напутственных слов говорить не надо? Я все время здесь.

- Не надо. Дальнейшая связь - по рации.

Багрий-Багреев кладет трубку, поворачивается к нам:

- Все слышали? Вот так, не было ни гроша, да вдруг алтын. Святослав Иванович, ваш план принимаю, хоть и не в восторге от него. Но - время не терпит. Заброс короткий, справитесь сами. Постарайтесь там… - он движением пальцев выразил то, в чем Рындя должен расстараться, - быть тоньше, осмотрительней. Зацепку на минувший день имеете?

(«Зацепка» - это точка финиша в забросе: запомнившееся приятное событие, к которому тянет вернуться, пережать его еще раз.)

- Имею.

- Какую, если не секрет?

- А пиво вчера в забегаловке возле дома пил - свежее, прохладное. И мужик один тараней поделился, пол-леща отломил, представляете?

Артура Викторовича даже передергивает. Рындичевич смотрит на него в упор и с затаенной усмешкой: вот, мол, такой я есть - с тем и возьмите.

- Эхе-хе!… - вздыхает, поднимаясь из-за стола, шеф. - Поперечный мы, встречники, народ. Что ж, наши недостатки - продолжения наших достоинств. Ладно, с вами все. А ты, друг мой Александр Романович (это я - и друг, и Романович), настраивай себя на далекий заброс. Может, на год, а то и дальше.