Встреча выпускников

 — Мисс Вейн, я совершенно не хочу вмешиваться в ваши дела. Остановите меня, если я скажу слишком много. Но мы как-то говорили о том, что нужно смотреть фактам в лицо. Разве не время, чтобы вы взглянули на факты, касающиеся этого человека?

— Я уже давно учитываю один факт, — сказала Харриет, глядя во дворик невидящими глазами, — что если я однажды уступлю Питеру, я сгорю, как солома.

— Это, — сухо заметила мисс де Вайн, — довольно очевидно. И как часто он использовал это оружие против вас?

— Никогда, — сказала Харриет, — пытаясь припомнить моменты, когда он мог его использовать. — Никогда.

— Тогда, чего вы боитесь? Себя?

— Разве этот день не является достаточным предупреждением?

— Возможно. Вам выпала редкая удача встретить очень бескорыстного и очень честного человека. Он сделал то, что вы его просили, не заботясь о том, чего ему это стоило и не уклоняясь от проблемы. Он не пытался замаскировать факты или оказать влияние на ваши рассуждения. По крайней мере, с этим вы должны согласиться.

— Может быть, он понял, какие чувства я должна была испытывать?

— Понял? — переспросила мисс де Вайн с лёгким раздражением. — Моя дорогая девочка, будьте всё-таки справедливы в отношении его ума. Он у него превосходен. Он крайне чувствителен и намного более умен, чем было бы достаточно для него. Но я действительно не думаю, что можно продолжать всё так, как шло у вас раньше. Вы не сможете сломить его терпение, его самоконтроль или его дух, но сможете разрушить его здоровье. Он похож на человека на последней стадии нервного истощения.

— Он много был в разъездах и усиленно работал, — попыталась защититься Харриет. — Я не очень хорошая спутница жизни для такого человека, как он. У меня дьявольский характер.

— Ну, это его риск, если ему хочется рискнуть. Он, кажется, не испытывает недостатка в храбрости.

— Я сделаю его жизнь сплошным страданием.

— Очень хорошо. Если вы считаете, что недостойны чистить его ботинки, скажите ему об этом прямо и откажите ему.

— Я пыталась отдалить от себя Питера в течение пяти лет. На него это не действует.

— Если бы вы действительно захотели, то отшили бы его за пять минут… Простите меня. Не думаю, что это были лёгкие времена для вас самой. Но для него это также не могло быть легко: видеть всё и быть не в силах вмешаться.

— Да. Мне почти жаль, что он не вмешался, вместо того, чтобы быть таким ужасно умным. Было бы настоящим облегчением для разнообразия услышать грубость.

— Он никогда этого не сделает. В этом его слабость. Он никогда не будет принимать решение за вас. Необходимо будет принимать свои собственные решения. Вы не должны опасаться потерять свою независимость, он всегда насильно вернёт её вам. Если вы когда-нибудь обретёте с ним хоть какой-то покой, это будет лишь очень неустойчивое равновесие.

— Именно так он говорит о себе. Скажите, на моём месте вы захотели бы выйти замуж за такого человека?

— Если откровенно, — сказала мисс де Вайн, — то нет. Я не сделала бы этого по многим причинам. Брак двух независимых и одинаково раздражительных интеллектуалов кажется мне опрометчивым и вообще на грани безумия. Можно причинить друг другу такую ужасную боль.

— Я знаю. И я не думаю, что смогу ещё выдержать боль, которую я ощущаю.

— Тогда, — сказала мисс де Вайн, — полагаю, что следует прекратить причинять боль другим людям. Рассмотрите факты и сделайте заключение. Приложите к проблеме ум учёного и покончите с ней.

— Думаю, вы совершенно правы, — сказала Харриет. — Так и сделаю. И это напомнило мне одну вещь. На «Истории просодий» мисс Лидгейт сегодня утром собственноручно написала «В ПЕЧАТЬ». Я подхватила весь материал и послала первую попавшуюся студентку отнести его наборщикам. Я почти уверена, что слышала слабый голос из окна — что-то о сноске на странице 97, — но притворилась глухой.

— Хорошо, — сказала, смеясь, мисс де Вайн, — слава Небесам, хотя бы эта часть научной работы дала, наконец, результат!

23

Последнее и самое верное средство, которое следует употребить в самом крайнем случае, когда никакие другие уже не помогают, это позволить им быть вместе и наслаждаться друг другом; potissima cura est ut heros amasia sua potiatur, как говорил Гванериус… Даже сам Эскулап, не смог изобрести лучшего средства от этой болезни, quam ut amanti cedat amatum… чем дать возлюбленному предмет его желаний.

Роберт Бертон