Встреча в час волка

— Почему ты сказал: не вместе? — удивленно спросила Марина. — Разве я сказала, что мы не вместе?

— Ты это не произнесла. Я просто это услышал.

Прошло несколько дней общей пустоты и общего непонимания, отторжения. Михаил не прикасался к жене. А для беременной женщины это так важно — знать, что она не теряет своей притягательности, толстея и покрываясь пигментными пятнами. А если бы прикоснулся… Раздражение Марины задушило в ней женщину. Ей это теперь не нужно.

Но однажды Михаил пришел домой почти оживленным. Смотрел на нее прежним открытым взглядом, как будто хотел сказать что-то очень важное, нужное и хорошее. И сказал:

— Марина, дорогая, я понял, что нам нужно делать. И с этим нельзя тянуть. Мы должны срочно вызвать твоего Костика сюда. Он закончит школу, его могут забрать в армию. А армия теперь не та, из которой непременно возвращаются живыми. Даже без войны. А война для нашей бывшей родины никогда не кончается. И, главное, я понял, что сына нельзя выпускать из виду. Необходима причастность к его жизни, радостям, страданиям, каждому дню. Ты согласна? Ты рада?

— Чему? — после довольно продолжительной паузы спросила Марина. — Чему я должна радоваться? Тому, что мы повесим на себя такой серьезный расход? Тому, что Костик может теперь сам не заниматься устройством своей судьбы, как положено мужчине? Он приедет и будет ждать, чтобы ты принес ему судьбу на блюдечке! Ты опять забыл, что у нас скоро родится ребенок?

— Я не забыл, — почти брезгливо произнес Михаил. — В коробке на улице наш младший сын жить не будет. И ты это прекрасно знаешь. Извини, мне неприятно дальше обсуждать эту тему. У тебя какая-то органическая проблема. Физиология. Калькулятор то ли в сердце, то ли в мозгу, то ли их два. Я все сделаю сам. Костик будет жить с нами. Это мое решение. Все.

И он все сделал сам. Марина в это время продолжала цепенеть уже от унижения. Ей казалось, что все ее права, с таким трудом завоеванные, попраны. К тому же Михаил ее оскорбил. Упрекнул в корысти. Как будто бояться бедности — это недостаток. Это не калькулятор в ее мозгах. Это просто наличие мозгов.

И однажды ночью Марина проснулась от ненависти. Она прокрутила в мыслях все оскорбления, унижения, несчастья своей жизни, и ее затрясло. Она, в этой ночи своего прозрения, должна была ответить себе на такие вопросы. Она выбралась из всего этого на самом деле? Она не зря выстраивала сложную игру, ловушки и сценарии порабощения человека, который показался ей единственным шансом? Это действительно был ее единственный шанс? Она еще толком не вздохнула облегченно, а ее превратили в курицу, высиживающую яйцо. И что ужаснее: лежать разбитой мордой в пол под ногами озверевшего и ничего не соображающего алкоголика или услышать от разумного и владеющего собой мужчины, что ты последняя дрянь? Что ты корыстная, ущербная и не способна понять высокие страдания.

«Второе ужаснее», — сказала себе почти светская почти дама, ступившая на цивилизованную землю ногой, которая никогда не сделает шаг в обратном направлении. Он сказал, что это его решение? Марина приняла свое.

…Из клиники она вернулась слабая, опустошенная, но спокойная. Выпила дома таблетку, отдохнула и вышла на звук открываемой двери. Что Марина почувствовала, сообщая Михаилу о том, что ребенка больше нет? Что она убила его. Просто так, потому что это было в ее власти. Она перед собой не лицемерила. Она чувствовала облегчение. Она испытала сладость мести. Второй раз в своей жизни она испытала сладость мести, которая тем дороже, чем больше боли и страдания испытает объект. Малыш, которого больше нет, не сумел остановить воинственное вдохновение женщины Марины. Она передумала быть матерью.

Эффект превзошел ее ожидания. Михаил наконец потерял свою выдержку. Он наконец избавил ее от своей самодостаточности. Он был так потерян, так нелеп, что допустил мысль о том, что она просто проверяет его. Что сказала неправду. Когда он смотрел медицинские документы, Марина со скрытым удовлетворением фиксировала, как поникла голова того, кто в считаные месяцы стал сиротой-отцом двух детей. Кто имел наивность считать, что общий дом, общая постель могут сделать двух чужих людей родными.

Михаил поседел за ночь. Смерть беззащитного малыша была настолько страшнее и трагичнее несчастного случая с Артуром… Ребенок связан с матерью в первые же месяцы своего зарождения. Он должен плыть по ее водам в такой яркий и заманчивый мир. Он должен был получить отпущенный ему набор радости и открытий. Он уже был. И доплыл по предательским водам к скальпелю хирурга-палача. И разорвалось, наверное, от боли его сердечко. Михаил не сказал всего этого жене. Он произнес утром:

— Ты мне неприятна. Ты — убийца.

Марина издала саркастический смешок. Хлопнула дверью, ушла в свою комнату. А там зажала руками рот и прокусила до крови одну ладонь. Не такой хотела она победы в этом сражении. Она хотела бы, чтобы поверженный муж приполз бы к ней на любых условиях. Как к единственному родному человеку. А не так. Не обвинителем.