Встреча с неведомым

Отец на минуту перестает жевать и подозрительно смотрит то на меня, то на Ангелину Ефимовну. Она делает невинное лицо, а я почему-то краснею… Ужасная привычка — краснеть ни с того ни с сего. Селиверстов очень кстати осведомляется, получил ли Дмитрий Николаевич его труд «Дикорастущие Чукотки». Отец получил и прочел. И охотно позволяет себя отвлечь.

Мария убирает со стола и поспешно уходит домой: пора кормить близнецов.

— А кок Гарри лучше готовил, а? — вспоминает отец.

Старожилы обсерватории соглашаются, что лучше.

— Вы бы взяли его опять поваром? — обращается отец к Ангелине Ефимовне.

— Еще бы! Но он сюда не поедет…

— Теперь поедет, — скромно заверяет отец. — Знаете, кого я встретил в Магадане?

— Неужели Гарри?

— Кока Гарри Боцманова собственной персоной. Все такой же веселый, только не ворует. Говорит, «Моби Дик» излечил его навсегда. Узнав, что я возвращаюсь на плато, сам попросился… Вы извините, что я самовольно договорился с ним. Люблю вкусно поесть!

Ангелина Ефимовна только рада. Значит, на днях к нам прибудет и Гарри. Мы с Валей радостно переглядываемся.

— Только Жени нет, а то бы все в сборе… — замечаю я.

— О, Женя далеко пойдет! — откликается отец. И рассказывает о последних работах Казакова в области земного магнетизма.

Постепенно разговор переходит на научные темы. Отец в упоении от встречи с друзьями. Дома ему не с кем поделиться: мама и вспоминать не желает «про геологию и т. п.». Ангелина Ефимовна на радостях даже не спорит.

— Человеческая деятельность приобрела уже планетарный размах, — произносит отец и закуривает папиросу, угощая всех желающих, — поистине космические масштабы! Вместе с тем возросло и значение физико-географии.

Отец бросает взгляд в сторону профессора Кучеринер, но она не возражает.

— Уже пора выяснить ее значение для космических исследований. Сравнительное изучение биогеносферы Земли, Марса и Венеры (Луна лишена биогеносферы) даст человеку коммунистического будущего возможность управления планетарными процессами. Управление климатом — конек нашей дорогой Валентины Владимировны— это управление физико-географическими процессами, потому что климат — результат этих процессов, и нельзя изменить одну его часть, чтобы не изменились другие.

Какое бы научно-техническое мероприятие ни провело человечество на Земле, обязательно потребуется предварительный физико-географический анализ возможных последствий этого мероприятия. Вот почему так важна теория физической географии. Я четверть века твержу об этом тупицам и невеждам… гм!.. И я рад, что мои ученики и мой сын рады подхватить мою эстафету.

Отец еще долго рассуждал о значении теории географии. Я видел, что Ангелина Ефимовна изнывает от нетерпения узнать, с каким конкретным заданием и в качестве кого прибыл отец на плато. Отец прекрасно понимал ее нетерпение и только посмеивался, видимо решив о делах говорить завтра утром.

Наконец мы разошлись по комнатам. Геофизик Леша спешно переселяется со своими вещами к старику Бехлеру, а папа водворяется на его койку. Мы остаемся одни, с минуту смотрим друг на друга и снова обнимаемся. У меня щиплет в глазах. Отец отворачивается и долго ищет пижаму. Заодно находит подарки для меня (фотоаппарат «Старт») и друзей. Решаем преподнести их утром.

Спали мы часа полтора, не больше, проговорили всю ночь. О маме папа говорит мало: «Играет с переменным успехом… Гамон-Гамана, кажется, недоволен».

А вот о бабушке мы вспоминаем долго.

Бабушка не изменилась. Такая же энергичная, высокая, худая. Такая же театралка, так же курит, так же насмешливо щурит серо-зеленые глаза. По-прежнему видит сквозь свои роговые очки всех людей насквозь. Но отца моего она уже видит иначе. Он рассказал случай, когда мама рассердилась на него и обозвала его эгоистом. Бабушка оборвала ее: «О, нет, нет!» И вообще бабушка теперь принимает его сторону в семейных перепалках. Она справедливая. И даже всплакнула, когда он уезжал. Хотя была рада за меня. Так и сказала, когда провожала отца: «Я рада за Кольку: теперь он не один, а с отцом». Она еще считает меня маленьким.

— Сколько лет дочери Абакумова? — вдруг спросил отец.

— Лизе? Семнадцать. Она очень странная. Я ее еще не понимаю… Но она — настоящая…

— Она красивая?

— Н-не знаю… Наверно. Не завидую тому, кто ее полюбит…

— Почему?

— Нелегкий у нее характер. Она не так проста, как кажется.

— В Алексея Харитоновича, — глубокомысленно решил отец.

Ермак высадил нас на склоне вулкана. Мы направились к кратеру: отец, Ангелина Ефимовна, Ермак, Абакумов и я, нагруженные приборами, веревками, провизией.

Накануне отец провел совещание с научными работниками обсерватории. Рассказал о предстоящей работе, порученной коллективу Академией наук… Все были поражены.

Коротко объясню, в чем дело. Года полтора назад в Министерство геологии и охраны недр СССР поступило предложение директора геофизической обсерватории профессора Кучеринер о закладке сверхглубокой буровой скважины в районе плато доктора Черкасова.