Встреча на подсолнуховом поле

Пока они решили остаться здесь на время, Даша вопреки всем возражениям хозяина дома взяла на себя уборку, чем сегодня и занималась. Ей нравилось это место, где мог позволить себе расслабиться и забыть обо всем. Здесь начинало казаться, что весь существующий за пределами окружающих их лес скал мир растворился в небытии, а быть может и вовсе никогда и не существовало иного края, кроме этого старого дома и густой чащи вокруг него. Пожалуй, им всем здесь хотелось остаться навсегда, кроме разве что Лорэнтиу, которого жизнь в такой глуши явно не приводила в восторг. И сегодня он еще с рассветом ушел на рыбалку, пояснив, что ему уже противно смотреть на все эти листья и плоды, которыми питается Дзин, и если крупной дичи здесь нет, то хотя бы рыбу, но он достанет.

– Даша, – дверь распахнулась, и в дом заглянул Вереск. Дзин отдал ему одежду, которую, как он сказал, давно уже не носит, и бледно-голубая туника, перехваченная плетеным коричневым, поясом пришлась юноше как раз впору, а найденная так же светлая шапка поможет скрыть россыпь карамельных волос в дальнейшем путешествии. Впрочем, сегодня юноша обошелся без нее: можно было не опасаться, что кто-то увидит его, да и погода стояла жаркая и душная. – Мы собираемся отправиться подальше в лес, поискать нужные Дзину травы. Пойдешь с нами?

– Только переоденусь.

Девушка поспешила в другую комнату, на время ставшую ее спальней: когда Лорэнтиу очнулся, то выдворил Вереска к себе на кухню или же предложил обосноваться в третьей комнате, где обычно ночевал Дзин. Спорить юноша не стал и перебрался к противоположной от посла стене, посмеявшись, что постарается не стеснять своим присутствием. Покачав головой отношению этих двоих друг к другу, Даша развернула сложенный у постели костюм из брюк и удлиненной туники, принадлежащих раньше спутнице Дзина, но оказавшихся великоватыми. Однако Вереск помог несколько перешить их, но девушка по-прежнему не могла привыкнуть к подобной одежде, ведь раньше она носила только платья.

Когда она вышла на улицу, Вереск с задорной улыбкой подхватил ее под руку, увлекая в густую чащу, где возле треснутой надвое старой ели их уже ждал Дзин. Стоило им приблизиться, юноша протянул два пояса с притороченными к нему мешочками, объяснив, что так удобно собирать травы. После он еще больше получаса объяснял, что сегодня им необходимо найти и даже показал несколько веточек и цветов, вытащив те из точно таких же мешочков на своем поясе. Всю дорогу до подножия скал Дзин рассказывал, о растущих здесь видах трав, пояснив, что большинство из них необходимо собирать еще до рассвета.

Наблюдая за ним, Даша лишь пораженно замирала каждый раз, как юноша ловко огибал гнилые корни выступающих над землей корней деревьев или же проскальзывал под очередной низко свисающей веткой. Посох, который он всегда держал перед собой, словно неуловимо для чужого взгляда прочерчивал лекарю простирающуюся вперед тропу. Воспоминания о рассказе юноши до сих пор липким холодом сковывали Дашу, проникая в сознание образом искореженного шрамами лица, так ярко запечатлевшимся в памяти. Пугала ее не израненная кожа и белесые глаза, и не стертый образ некогда приятных черт, а та боль, что пришлось пережить молодому человеку, жестокость, на которую способны по отношению к другим люди.

Порой ее воображение, словно издеваясь, показывало ей все то, что могло бы случиться в дворцовых темницах, изощренно вплетая образы из слов Лорэнтиу и Дзина о виденных или пережитых ими зверствах людей. И девушка не знала, что страшило ее больше: возможная боль, которую ей бы причинили, или же само чувство безысходности, когда вязким ужасом в сознание прокрадывается понимание, что, каким бы мучениям тебя ни подвергли, ты ничего не сможешь сделать для своего спасения. Наверное, именно это понимание и есть самая страшная пытка, что сводит с ума заключенных; само ожидание страданий и смерти причиняет куда больше боли, нежели прикосновения палачей.

– Вереск, – услышав голос Дзина, девушка вздрогнула и обернулась, глядя на лекаря, расположившегося возле причудливо изогнутого к земле дерева. Дождавшись, пока задумчиво перебирающий какие-то корни и листья Вереск обратил на него внимание, юноша продолжил. – Немного выше по склону должны расти кусты, мелколиственные и приземистые. Прошу тебя, собери с них орехи. А после выкопай и несколько их корней. Они тоже совсем небольшие, поместятся в мешок.