Встреча на подсолнуховом поле

Даша вышла на кухню и вскоре вернулась с небольшим тазиком и кувшином, полным воды. Опустившись на кровать, развязала мокрый от крови платок и бросила его на пол; стерев полотенцем грязь с руки юноши, смазала края раны лечебной смесью и туго перевязала чистыми лоскутами ткани. Вереск стоически перенес всю процедуру, только изредка покусывая губы от боли.

– Все, – объявила Даша, убирая шкатулку на место. – Потерпи. Скоро заживет.

– Куда ты? – встревоженно нахмурился юноша, глядя, как Даша, подняв с пола таз и кувшин, направилась к двери.

– В гончарню, – хмыкнула девушка. – Мне нужно закончить несколько работ.

– Можно мне с тобой? – Вереск поднялся на ноги и сделал шаг к ней.

– Нет! – резко ответила Даша и захлопнула дверь перед его носом. Задвинув таз под скамью подле окна, зашла в мастерскую и, прислонившись спиной к закрытой двери, сжала пальцами переносицу. Она не хотела кричать на Вереска, но случившееся с ним странно взволновало ее, и, пробормотав слова недовольства собой, Даша опустилась за стол, удивляясь переживаниям за неловкого юношу.

Мысли стремительно сменяли друг друга, и никак не получалось сосредоточиться на работе, поэтому уже спустя несколько минут Даша отложила иголку, которой выводила орнамент на кружке, нелепый и уже безвозвратно загубленный, и поднялась со стула. Выйдя из комнаты, она столкнулась с уже переодевшимся в чистую рубашку Вереском, который, едва увидев ее, замер в нерешительности. На мгновение растерявшись, Даша кашлянула и отвела взгляд, сдавленно пробормотав:

– Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Не волнуйся. Все замечательно, – ласково улыбнулся Вереск и наклонился вперед, протягивая здоровую руку. – Мне бы хотелось стать тебе другом.

– Почему бы… – с удивлением для себя коснулась длинных и теплых пальцев юноши. – И не попробовать стать друзьями.

– Замечательно, – Вереск бережно сжал ее руку. – Тогда я пойду с тобой?

– Хорошо, – растерянно кивнула девушка. – Мне нужно в лавку.

– Кстати, а где Бинх? – спросил Вереск, когда они вышли на улицу, направляясь по узкой тропинке вниз к центру деревни. – Я его не видел сегодня.

– Не знаю, – пожала плечами. – Он бывает, прячется, что не отыщешь.

– Я бы хотел с ним подружиться, но он меня не любит.

– Ну что ты, – хихикнула Даша. – Это у него любовь такая необычная.

– Правда? – недоверчиво прищурился юноша.

– Да. Он и мне часто пакостит и смотрит недобро, но это без злости. Мы нашли Бинха крошечным, с раненым крылом, и после он не захотел покидать нас. Проказник еще тот, но мы его любим. А у тебя, наверное, много друзей.

– Когда много друзей теряется священный трепет этих отношений. Я сейчас говорю не о знакомствах, а именно о дружбе, во всей ее глубине и значимости. По мне это такое же чувство, что и любовь. Столь же ценное и важное. Друг, он всегда рядом, он поддержит и защитит, когда крылья опускаются, и ты становишься беззащитен. Рядом с другом ты чувствуешь себя уютно и спокойно, не боишься быть слабым, смешным или глупым. Становишься собой. При виде друга делается светло и радостно на душе, ведь ты знаешь, что он понимает тебя и принимает таким, какой ты есть. Когда ты называешь человека другом, значит, он для тебя особенный. Ты мой друг, – Вереск остановился и посмотрел на Дашу. – Я очень рад, что встретил тебя.

Глава пятая

Даша выпрямилась, потянулась и, глубоко вздохнув, вновь склонилась над рассыпанными семенами, которые бабушка попросила перебрать. Бинх устроился на ветвях дерева, умело пристроенных Уотом, – бабушкиным другом, когда-то помогшим с постройкой лавки, – к стене в углу кухни, и сейчас дремал, иногда тихонько посвистывая во сне. Солнце уже поднялось над скалами, окружающими деревню, и его лучи проскальзывали сквозь незанавешенное окно в комнату, теплом касаясь кожи. Пересыпав с ладони в деревянную чашу горсть отобранных семян, поднялась и выглянула на улицу, где издалека доносился шум центральной улицы.

За спиной послышались шаги, и Даша обернулась, встретившись взглядом с задорно улыбающимся Вереском. Взъерошив рукой и без того растрепанные волосы, он опустился на скамью и наклонился к перемешанным зернам:

– Как ты их перебираешь? – спросил он, рассматривая бурое семечко.

– Здесь семена нескольких видов цветов, – Даша села напротив юноши и указала на ряд деревянных чаш. – Сортирую по виду и смотрю, какие хорошие, а какие испорченные и гнилые, из которых ничего не вырастет.

– Можно мне помочь? – мягко спросил Вереск, и Даша кивнула, кратко объяснив, в чем разница между теми или иными семенами. Кухня вновь погрузилась в тишину, и Даша поймала себя на мысли, что это ее успокаивает, а не вызывает тревогу, как зачастую бывает, когда остаешься в помещении один с посторонним человеком, и вас окружает тишина. Нет чувства неловкости и растерянности, которые распаляют все внутри, подстегивая лихорадочно искать повод для разговора, только бы заполнить тишину вокруг, кажущуюся пустой и безжизненной, а напротив обволакивает непривычное умиротворение.