Встреча через века

Телеоф сообщил ему, что до прилета корабля с Ганимеда еще два часа. Волгин быстро оделся. Туалетная комната помещалась рядом, и в ней он увидел все тот же аппарат для волнового облучения, видимо, доставленный сюда ночью. Люций раз навсегда потребовал, чтобы ни один день не проходил без этой непонятной Волгину процедуры.

Умывание, пять минут у аппарата (он ничего не чувствовал при этом) — и Волгин был готов.

Он подошел к «окну».

Золотая пелена опустилась, открыв Космоград, залитый солнечным светом. Волгин обрадовался, увидев безоблачное небо, совершенно забыв, что оно и не могло быть другим, когда люди управляли погодой по своему желанию.

Далеко внизу расстилалась панорама гигантского поля космодрома. Волгину показалось, что он различает множество красных точек. Они сливались, образуя широкий круг.

У него мелькнула мысль о знаменах. Их не было в эту эпоху, но разве не могли люди украсить ракетодром красными флагами в честь вернувшихся космонавтов? Наверное, так и было.

Волгин прошел в комнату Владилена, помещавшуюся рядом,

Молодой астроном уже был одет.

— Пойдемте завтракать, — сказал он, как только увидел Волгина. Мэри ждет нас

— А где Люций?

— Он давно уже внизу.

— Почему же меня не разбудили?

— Люций сказал, что ты проснешься сам, и не велел тебя беспокоить.

— А если бы я проспал?

— Нет, этого не могло случиться.

— Нет ли известий с корабля?

— Есть. Они уже близко и прибудут точно в десять часов.

Тебе радиограмма от экипажа «Ленина».

— Где она?

— У Люция.

Мягкая настойчивость Мэри заставила Волгина проглотить завтрак, хотя у него совершенно не было аппетита.

Впрочем, Владилен и Мэри тоже заметно волновались.

Они спустились на поле космодрома на маленьком арелете, который нашли на крыше, рядом со своим.

— Но, может быть, этот арелет принадлежит кому-нибудь? — сказал Волгин.

— Нет, он приготовлен для тебя.

Владилен всегда отвечал так, как будто он сам и Мэри вообще не шли в счет. Волгина вначале смущала эта манера, потом он привык к ней и только улыбался.

Они нашли Люция в густой толпе только потому, что тот сам их окликнул.

Рядом с Люцием Волгин увидел Ио, который приветствовал его с обычной своей сдержанностью.

— Познакомься, Дмитрий, — сказал Люций, указывая на стоявшего тут же человека с сильно загорелым лицом. — Это Иосиф, тот самый, которому ты в значительной степени обязан своим воскрешением.

«Так вот он каков!» — подумал Волгин.

Иосиф горячо пожал его руку.

— Я давно стремился увидеть вас, — сказал Иосиф. — Рад, что это случилось сейчас, в столь радостный для вас день.

— Я рад видеть вас, — ответил Волгин почти машинально. Все его мысли были заняты приближавшимся к Земле кораблем. Он даже не обратил внимания на людей, стоявших кругом, хотя мог легко догадаться, что это члены Верховных советов науки и техники, то есть величайшие ученые Земли.

Волгин осмотрелся.

Поле космодрома действительно было украшено красными флагами. Но он не увидел ничего похожего на трибуну, которая, по его понятиям, должна была здесь находиться. Неужели не будет митинга?..

Не было ни портретов, ни лозунгов. Группа ученых, среди которых он сейчас находился, стояла немного впереди огромного кольца зрителей, и только.

«Слишком просто, — подумал Волгин. — Совсем нет торжественности, которой заслуживает подобное событие. Боюсь, что космонавты так же не поймут этого, как не понимаю я».

Ко вслух он ничего не сказал.

— Чуть не забыл! — обратился к нему Люций. — Вот радиограмма, адресованная тебе.

Волгин схватил листок.

«Дорогой Дмитрий, — прочел он, — твое присутствие среди людей, встречающих нас, доставляет нам всем такую радость, которую трудно выразить словами. Больше, чем встречи с Землей, мы ожидаем счастья увидеть тебя. Считаем минуты. Подойди к нам первым, мы все просим тебя об этом. От имени экипажа космолета «Ленин» — Игорь Второв».

Телеграмма была переведена на современный язык, но в каждом слове звучало для Волгина знакомое, родное, привычное. Люди тридцать девятого века не говорили так.

Волгин несколько раз перечел краткий текст.

Когда он поднял голову, с глазами полными слез, то увидел, что все, кто стоял возле него, смотрят вверх.

— Они прилетели на тридцать восемь минут раньше срока, — сказал кто-то позади Волгина.

Над космодромом, высоко в небе, что-то длинное и узкое нестерпимо блестело в лучах Солнца.

Межпланетный корабль плавно и быстро приближался к Земле.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

«Земля-колыбель человечества, но нельзя же вечно жить а колыбели».

Так сказал в самом начале двадцатого века великий основоположник звездоплавания Константин Эдуардович Циолковский.

Это было сказано тогда, когда сама мысль о полете за атмосферу Земли казалась фантастикой, когда многие ученые вообще не верили в возможность преодолеть силу земного тяготения, когда влекущие слова «межпланетный полет» звучали, как волшебная сказка.

Но Циолковский не только сказал: «Это возможно!». Он нашел и указал людям путь в космос.

Пророческие слова ученого начали претворяться в жизнь даже скорее, чем мог думать он сам.