«Вставайте, братья русские!» Быть или не быть

— Пиши слово мое. Потом напишешь с него еще список, чтобы не утратить. Записывай, — и он начал размеренно, четко выговаривая слова: — Благословения чадам, моим шести сыновьям. О, возлюбленные мои сыновья! Плод чрева моего — храбрый и мудрый Александр, быстрый и ловкий Андрей, удалые Константин и Ярослав, милый моему сердцу Даниил и добрый Михаил. Будьте благочестию истинные поборники и величию державы Русской, Богом данной, защитники. Божия же благодать, и милость, и благословение на вас да в земле Суздальской умножится в роды и роды в веках. Я уже к тому времени не увижу вас, ибо сила моя истекает и кончина жизни моей приближается. Вы же не презрите двоих моих дочерей — Евдокию и Ульяну, сестер ваших, им в настоящее время горче желчи и полыни, потерявшим мать и лишившимся отца. Изнемогаю от многих болезней и нужд и душу свою передаю в руки Бога в иноплеменных землях. Месяца сентября в тридцатый день. Лета 1246-го. Аминь.

Ярослав Всеволодович подозвал боярина и, передав ему свиток, строго наказал:

— Старшему из сыновей — Александру передай. А теперь зови священника. Время пришло.

Князь Ярослав скончался в тот же день.

Скорбным и еще более длительным было возвращение посольства во Владимир. Тело князя, опущенное в долбленку, заполненную медом, следовало к месту захоронения.

Но людская молва принесла эту весть ранее, и во Владимир собралось все семейство Ярославичей. Из Новгорода Великого приехал князь Александр, из Сарая вернулся княжич Ярослав, из Москвы — Михаил. Приехали и братья великого князя — Святослав и Иван Всеволодовичи. На похороны приехали князья ростовские, обязанные князю Ярославу своим столом.

Отпевали великого князя в Успенском соборе. После отпевания у гробницы епископ ростовский Кирилл сказал похвальное слово, сочиненное им самим:

— Братья и сестры! Сей великий князь владимирский Ярослав Всеволодович, доброплодная отрасль князей Мономашичей, был в той Орде, в пагубной земле татарской, и все беззаконное их неправедное умышление на благочестие узнал и сердцем разгорелся по Бозе, божественной ревностью преисполнился, не стерпев зреть людей земли своей погибающими душою и телом, за них он не пожалел дорогой своей жизни ради истинного благочестия, а более всего, зная исконное отеческое благородие великих князей Рюриковичей и Богом им данной страны трепетали от их Имен — Владимира, Ярослава, Владимира Мономаха, Юрия Долгорукого, Всеволода Большое Гнездо — не только ближние, но и дальние земли и царства, и даже греческие цари, и как повсюду в Русской земле, процвела православная вера христианская, в той Русской земле, какая исполнена всякой божественной благодати и всего земного доброплодия и изобилия, и не было там тогда у великих князей Киевских ничего ущербного, когда нам присягали и повиновались многие страны и дань давали от моря до моря: и угры, и чехи, и поляки, и ятвиги, и литва, и немцы, и чудь, и корела, и устюг, и двое булгар, и буртасы, и черкасы, и мордва, и черемисы, и сами половцы дань давали, и мосты мостили, литва же тогда из лесов боялась выходить, о татарах же и слуха совсем не было.

А в нынешние дни Божиим гневом за грехи наши было Русской земле пленение от безбожных татар не только телесное, но и духовное.

И того ради Богу подражающий самодержец, храбрый душой и телом, великий князь Ярослав во второй раз пришел к Орде к беззаконному царю Батыю. А тот послал его к Кановичам. И там он смертную чашу от Канович испил, и пострадал крепко за веру и землю Святорусскую, и стал Божиим угодником. Слава Богу Творцу, Отцу и Сыну и Святому Духу. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

— Буди тебе, Ярославе, Царствие небесное! Аминь! — откликнулась паства на речь владыки.

Так как никаких указаний насчет места упокоения Ярослав Всеволодович не дал, его тело положили рядом со старшим братом в приделе златоверхой церкви Успения.

Княжич Ярослав, приехавший на похороны отца, и бывшие в залоге вместе с ним воспитатели и его слуги, рассказали страшную историю. Князь черниговский Михаил Всеволодович, призванный Батыем в Сарай, отказался проходить обряд очищения. Тогда хан, рассвирепев, приказал привести его силой. Черниговский князь предстал перед Бату-ханом. На вопрос, почему тот отвергает обычаи и правила, установленные ханом для всех иноверцев, Михаил Всеволодович с вызовом ответил:

— Я готов поклониться тебе, великий хан, но я христианин, и мне не пристало кланяться идолам и тварям!

Князя вытолкали из ханского шатра и отвели к месту казни. Туда же привели и приехавших с ним боярина Федора и ростовского князя Бориса Васильковича. Вскоре пришли татарские мурзы. Удивляясь упорству русского князя, один из них предложил:

— Хан отходчив. Склони голову, пройди обряд очищения и останешься жив.

Но князь Михаил отказался, и тогда палачи забили его палками.

Путь очищения мурзы предложили пройти боярину Федору.

— Тебя хан поставит правителем Чернигова, покорись!

Но боярин, следуя своему господину, отверг заманчивое предложение.

— Христос страдал за веру, и я пострадаю, но твари кланяться не буду.