Вспомнить всё

Космопарк уже взлетел и направлялся к Восточному побережью и Вашингтону Д.С.

Они приземлились, их встретил Слезак – круглый добродушный дяденька. Он тепло поприветствовал их, пожал руки и повел к служебному входу в Белый дом.

– У вас весьма непростая программа, – чуть ли не подпрыгивая от энтузиазма, вещал он. – Но если вы справитесь – отлично, мы очень рады, в смысле, Первая семья довольна, а в особенности рада Первая леди, ведь она так заинтересована в поддержке всех видов искусства, в особенности – оригинальных! Я прочитал ваши резюме, оказывается, вы делали первые шаги, слушая мелодии на старинных пластинках начала двадцатого века, 1920 года, правда? Вы слушали записи бутылочных оркестров, которые играли еще во времена Гражданской войны, так что вы – настоящие бутылочники, правда, играете классику, а не кантри?

– Да, сэр, – вежливо подтвердил Эл.

– А вы могли бы сыграть что-нибудь…эм… народное? Ну хоть один номер? – спросил Слезак, когда они прошли мимо охранников и вошли в Белый дом.

Перед ними тянулся бесконечный коридор: ковер на полу и через равные интервалы – искусственные свечи.

– Вот, к примеру, я бы предложил «Прощай, Сара Джейн». Вы ее играете? Если нет…

– Играем, – кратко ответил Эл. – Мы исполним ее ближе к концу выступления.

– Отлично, – воскликнул Слезак, вежливо пропуская их вперед. – Ах, а вы не будете столь любезны сказать, что за существо вы несете под мышкой? – И он подозрительно оглядел папулу. – Оно… живое?

– Это наше тотемное животное, – сказал Эл.

– В смысле – талисман на счастье?

– Именно, – подтвердил Эл. – Он помогает нам справиться с тревожностью.

И он погладил папулу по голове.

– А кроме того, оно принимает участие в выступлении. Мы играем, а оно танцует. Ну, знаете, как дрессированная обезьянка.

– Разрази меня гро-ооом… – восхищенно протянул Слезак – ответ Эла мгновенно рассеял его тревоги. – Понятно, понятно…О, Николь будет в восторге, несомненно, ей нравятся мохнатые милые зверюшки!

Они вошли в зал и увидели – ее.

Ох как ошибся, как ошибся Безумный Люк! Ибо она выглядела даже лучше, чем на экране, она предстала перед ними во всеоружии красоты, ибо они видели ее собственными глазами, потрясающе отчетливо, и ошеломленное зрение свидетельствовало: да, она явилась им, о да, она реальна! Ибо чувства – их не обманешь. И вот она сидела в светло-голубых джинсах, мокасинах и не до конца застегнутой белой рубашке, сквозь которую можно было увидеть – или вообразить себе – загорелую, гладкую кожу… О, как божественно неофициальна она сейчас! Вот так вот сидит – запросто, как обычная женщина. Стрижка короткая, волосы не скрывают очерка изящной шеи и ушей… И она, подумал Иэн, чертовски молода. Нет, ей и двадцати не дашь. И какая в ней ощущается жизненная сила – ах! Да, телевидение этого не передает, на экране не увидишь этого магнетизма, он не передаст тончайшей игры красок и совершенства силуэта…

– Ники, – сказал Слезак, – это те самые классические бутылочники.

Она покосилась на них, оторвавшись от чтения газеты. А потом – улыбнулась.

– Доброе утро, – проговорила она. – Вы уже завтракали? Не хотите ли булочек, канадского бекону и кофе?

Ее голос, странным образом, почему-то исходил не от самой Николь, а слышался откуда-то из верхней части комнаты, из-под потолка. Он поднял глаза и увидел там ряд колонок. А потом понял, что их от Николь отделяет стеклянная стена – видимо, в целях безопасности. Он почувствовал легкое разочарование, но потом осознал ее необходимость. А если с ней что-нибудь случится?..

– Мы уже ели, миссис Тибодо, – заверил Первую леди Эл. – Спасибо.

Он тоже смотрел вверх, на колонки.

«Мы ели миссис Тибодо», – вдруг пришла Иэну в голову дикая, дурацкая мысль. А разве на самом деле все не наоборот? Вот она сидит перед нами в джинсах и белой рубашке, и разве не она нас пожирает?

Тут вошел Президент, Тофик Нигел – стройный, подвижный, смуглый. Он подошел к Николь, та подняла голову и проговорила:

– Смотри, Тоффи, они привели папулу! Здорово, правда?

– Да, – сказал Президент, улыбаясь.

И встал за креслом супруги.

– А я могу на нее посмотреть? – спросила Эла Николь. – Пусть подойдет.

И она подала знак, и стекло стало подниматься.

Эл опустил папулу на пол, и та побежала к Николь. Тварюшка проскользнула в щель под барьером и прыгнула на колени к Первой леди. Та тут же подняла ее сильными, уверенными руками и присмотрелась.

– Тьфу, – наконец вынесла она вердикт. – Она не настоящая. Это кукла.

– Они вымерли, – отозвался Эл. – Это всем известно. Но эта папула – точная копия живой папулы, восстановленная согласно данным археологов.

И он сделал шаг вперед…

И стеклянная стена опустилась обратно. Эл оказался отрезан от папулы и стоял, смешно разинув рот. Похоже, он встревожился. А потом машинально потыкал в кнопки пульта у себя на поясе. Папула никак не отреагировала. Потом все-таки пошевелилась. Выскользнула из рук Николь и спрыгнула обратно на пол. Николь восторженно ахнула, глаза повеселели.

– Дорогая, хочешь такую же? – спросил ее супруг. – Мы немедленно достанем. Даже нескольких, если захочешь.