Вспомнить всё

«Как меня зовут? Имя!» Я внезапно испытал ни с чем несравнимый ужас. Ледяные щупальца, раскрывшиеся где–то в районе позвоночника, мгновенно добрались до сердца. Я вдруг сообразил, что совершенно ничего не помню. Я не помнил не только того, что произошло со мной, но не знаю, как будто не знал никогда, даже собственного имени! Это чудовищное открытие повергло меня в смятение, которое не осталось незамеченным.

–Ну–ну, не хотите – не отвечайте, – нахмурившись, сказал он и, помолчав, в задумчивости добавил: – Хотя все же я как–то должен вас называть…

–Я… сейчас… не помню своего имени, – пробормотал я, буквально раздавленный абсурдностью ситуации.

–В самом деле? – Василий Николаевич подозрительно посмотрел на меня. – Если у вас есть причины скрывать его, то можете придумать любое. Мне–то все равно.

–Чёрт побери! Больше всего на свете я хотел бы сейчас знать, кто я. У меня нет причин скрывать, как меня зовут, – ответил я и уже не столь уверен

но добавил: – Я так думаю… Василий Николаевич… Хозяин дома все так же пристально смотрел на меня, видимо пытаясь определить, не морочу ли я ему

голову. Помолчав с минуту и, похоже, поверив мне, он, уже мягче, сказал:

–Ну–ну, не расстраивайтесь. Скорее всего, у вас амнезия. Такое случается по разным причинам, а у вас она, судя по всему, от ранения головы.

–Ранения? – удивился я, только теперь догадавшись о причине этой пульсирующей боли. Я лежал неподвижно, но меня просто мотало из стороны в сторону.

–Да. И оно не единственное. У вас сломано как минимум три ребра, имеются несколько больших гематом в области грудной клетки и на спине, сильные ушибы рук и ног. Кости, к счастью, целы.

–А что с головой?

Мой спаситель ободряюще улыбнулся:

–Не волнуйтесь, ранение неопасное. Пуля прошла по касательной, вас просто контузило.

–Пуля? – снова удивился я. – Вы уверены?

–Еще бы! Я сорок лет проработал хирургом и знаю, что такое огнестрельное ранение.

–Так вы – врач?

–В прошлом, – добродушно улыбнулся Иванов, – Я давно на пенсии. Полгода живу на даче, полгода – в городе. Вот, пошел на рыбалку, а выловил вас.

–Вы нашли меня на берегу?

–Да. На зорьке вышел к своему любимому местечку, смотрю – вроде как бревно валяется. А бревно–то живое… Такие вот дела… Что мне с вами делать? Вас надо доставить в больницу, да и в милицию не мешало бы сообщить.

–Не надо в милицию! – Надо мной точно вихрь прошумел. Не знаю почему, но слово «милиция» напрямую ассоциировалось со смертельной опасностью. Видать, инстинкт самосохранения у «бревна», каким я сейчас был, работал, как швейцарские часы. Откуда я знал, что такое швейцарские часы? – Не надо в милицию… – снова повторил я, с мольбой взглянув на Иванова. – И в больницу не надо. Можно, я отлежусь у вас на даче? Вы же сами сказали, что ранение неопасное. Я заплачу за все, господин Иванов.

–Хм–м… – озадаченно произнес мой спаситель. Однако он говорил не о плате. Он был настоящий русский врач. – Не слишком опасное ранение, но требующее стационарного лечения… У меня здесь только аптечка. Я обработал рану и сделал перевязку, но не могу рисковать. Вы потеряли много крови и долго находились в довольно–таки прохладной, скажем так, воде, ведь сейчас – сентябрь… Переохлаждение может вызвать абсцесс. Пусть вы довольно молодой и крепкий мужчина, но нельзя недооценивать серьезности вашего состояния. И потом, я просто обязан сообщить о случившемся с вами в милицию. Это же не несчастный случай. Вас едва не убили.

–Доктор, – прервал я его, – вы спасли мне жизнь. Я ваш вечный должник, но вспомните заповедь «не навреди».

–К чему вы? – не понял Иванов и сурово нахмурил брови.

–Не знаю, как вам объяснить… Я и сам ничего не понимаю, но у меня такое ощущение, что… Словом, я вас очень прошу не предпринимать ничего, пока я не буду в состоянии разобраться со всем этим сам. У меня какое–то дурное предчувствие. Милиция, полиция… Это может для меня плохо кончиться.

–У вас проблемы с законом? – спросил хозяин дома.

–Не знаю. Честное слово, не знаю. Но обещайте, что не станете сообщать обо мне ни в милицию, ни кому бы то ни было. Это очень важно.

–Хорошо, – ответил Василий Николаевич после некоторых колебаний. – В конце концов, кем бы вы ни были, я обязан выполнить свой долг – поставить вас на ноги, а там уж видно будет. Справляйтесь, как говорится, сами…

–Спасибо. – Я попытался улыбнуться. Улыбка получилась вымученной, мышцы лица работали на редкость скверно. Видать, я был в варварском плену. Не иначе.

Тогда Иванов сказал решительно:

–Ну все, ещё успеем поговорить. А сейчас полечимся, и – спать. Вам нужно набираться сил.

Он поднялся с табурета и через минуту вернулся ко мне с пригоршней таблеток и кружкой горячего чая, пахнущего малиной и травами.