Вспомни о Флебе

Мозг иллюстрировал ёмкость своего накопителя картиной. Он с удовольствием представлял себе, будто содержимое его памяти записано на карточках, небольших полосках бумаги, крошечным шрифтом, но достаточно крупным, чтобы его мог прочесть человек. Если буквы два миллиметра высотой, а бумага размером примерно десять квадратных сантиметров и исписана с обеих сторон, то на каждой карточке можно было разместить десять тысяч букв. В ящик метровой длины можно уложить примерно тысячу карточек — десять миллионов единиц информации. В камере в несколько квадратных метров с проходом посередине — достаточно широким, чтобы в него можно было выдвигать ящики — в плотно расставленных стеллажах можно установить тысячу ящиков. Вместе это будет десять миллиардов букв.

Квадратный километр может содержать сто тысяч помещений, тысячу таких этажей можно свести в здание высотой две тысячи метров, содержащее сто миллионов камер. Если строить прямоугольные башни, всё время одну подле другой, пока они не закроют поверхность большой планеты со стандартной гравитационной постоянной «g» — возможно, около миллиарда квадратных километров, — то мы получим планету с триллионом квадратных километров поверхности, сотню квадрильонов заполненных бумагами камер, тридцать светолет коридоров и такое число потенциально накопленных букв, которое превосходит возможности всякого разума.

В десятичной системе это была бы единица с двадцатью семью нулями, но даже такое большое число отражает лишь крошечную часть ёмкости мозга. А полная ёмкость соответствует, возможно, тысячам таких планет, целым планетным системам, звёздным скоплениям заполненных информацией шаров… и все это гигантское хранилище физически занимает внутри мозга такое пространство, которое меньше одной-единственной камеры…

Мозг ждал в темноте.

И всё время считал, как долго он ждал. Он пытался оценить, как долго ему ещё предстоит ждать. Он с точностью до такой мельчайшей доли секунды, какую только можно представить, подсчитывал, как долго находится в туннеле Командной Системы, и он думал об этой цифре чаще, чем было необходимо, и наблюдал, как она растёт. Она была своего рода страховкой, думал он, маленьким фетишем, чем-то, за что можно держаться.

Он разведал туннели Командной Системы. Он был слабым, повреждённым, почти беспомощным, но все равно стоило потрудиться и оглядеться в лабиринтоподобном комплексе туннелей и пещер — хотя бы потому, что он охотно отвлекался от того факта, что являлся здесь беглецом. К тем местам, которых не мог достичь сам, он посылал единственного оставшегося дистанционно управляемого робота, чтобы посмотреть на то, на что можно было посмотреть.

И всё это было одновременно и скучным, и ужасно удручающим. Технологический уровень строителей Командной Системы был очень низким; все устройства работали либо на механическом, либо на электронном принципе. Передачи и колеса, электрические провода, сверхпроводники и стекловолоконные светопроводники; в самом деле, очень примитивно, думал мозг, и нет ничего, что могло бы пробудить его интерес. Достаточно одного взгляда на машины в туннеле, чтобы вес сразу понять: из какого материала они состояли, как они были сделаны и даже какой цели служили. Не было никаких тайн, ничего, чем можно было бы заняться.

И то, что во всём этом отсутствовала точность, казалось мозгу чуть ли не пугающим. Например, он рассматривал тщательно обработанный кусок металла или тонко сформованную пластиковую деталь и знал, что для людей, построивших Командную Систему, эти вещи выглядели точными и прецизионными, сконструированными с минимальными отклонениями, с точнейшими прямыми линиями, совершенными изгибами, гладкими поверхностями, безупречно прямыми углами… и так далее. Но сам мозг повреждёнными сенсорами ощущал грубые кромки, примитивизм собранных вместе частей и компонентов. В своё время они были достаточно хороши и, несомненно, отвечали важнейшим критериям; главное, они функционировали…

И всё равно они были грубыми и неуклюжими, несовременно спроектированными и изготовленными. Это почему-то беспокоило мозг.

И он должен будет использовать эти античные, примитивные и изношенные технические устройства. Он должен будет соединиться с ними.

Он обдумал это дело на предмет лучшего использования и решил подготовить план на тот случай, если идиранам удастся переправить кого-нибудь через обнаруженный им Тихий Барьер.

Потом он вооружится и сделает укрытие. И то и другое повлечёт повреждение Командной Системы, и поэтому мозг собирался заняться этим лишь в случае появления прямой угрозы. Такой, что он будет вынужден рискнуть вызвать неудовольствие Дра'Азона.

Но, возможно, до этого не дойдёт. Мозг надеялся, что не дойдёт. Между разработкой планов и их выполнением большая разница. Вероятность того, что у него будет достаточно времени спрятаться или вооружиться, была ничтожной. Оба плана вполне могли закончиться импровизацией — как раз потому, что для манипуляции устройствами Командной Системы он располагал лишь дистанционно управляемым роботом и собственным искалеченным полем.