Вспомни о Флебе

— А если ты не вернёшься? — спросил Эвигер. Робот издал шипящий звук, но тут же смолк. Хорза посмотрел на игрушечную фигурку старика в скафандре.

— Я вернусь, Эвигер, — сказал он. — Уверен, на базе всё в порядке. Я попрошу их разогреть для нас еду. — Он улыбнулся, хотя чувствовал, что был не особенно убедителен. — Как бы то ни было, — продолжал он, — в невероятном случае, если что-то не в порядке, я сразу отправлюсь назад.

— Только помни, Хорза, что этот корабль — наша единственная возможность снова покинуть планету, — сказал Эвигер. В его глазах стоял страх. Доролоу посмотрела на Хорзу, коснулась рукава его скафандра.

— Полагайся на Бога, — сказала она. — И ничего не случится. Правда, Хорза? Хорза кивнул.

— Да, с нами ничего не случится. Всё будет хорошо. Он повернулся и снова ушёл на мостик.

Они стояли в высокогорном снегу и смотрели на летнее солнце, тонущее в красном море из воздуха и облаков. Холодный ветер бросил прядку волос на её лицо — каштановое на белое, — и он не задумываясь поднял руку, чтобы откинуть её. Она повернулась к нему, и её голова прижалась к его ладони. На лицо легла лёгкая улыбка.

— Возможно, это летний день, — сказала она. День был прекрасным, температура значительно ниже точки замерзания, но достаточно мягкая, чтобы можно было снять рукавицы и откинуть капюшоны. Её тёплый затылок лежал в его ладони, а блестящие тяжёлые волосы гладили тыльную сторону руки. Она подняла на него взгляд. Какая белая кожа, как кость.

— Опять у тебя этот взгляд, — тихо сказала она.

— Какой? — спросил он, обороняясь, хотя знал это.

— Далёкий. — Она взяла его ладонь, поднесла её к губам, поцеловала и погладила, будто маленькое беззащитное существо.

— Ты всегда его так называешь.

Она посмотрела прочь от него, на темнеющий красный шар солнца, заходящего за горную цепь.

— Это то, что я вижу, — сказала она. — Я уже узнала твои взгляды. Я знаю их все и знаю, что они значат.

Он немного разозлился, что она считает его таким легкопредсказуемым, но признался себе, что она права, по меньшей мере частично. Она не знала о нём только то, чего не знал он сам (но такого, подумал он, было ещё очень много). Возможно, она знала о нём больше его самого.

— Я не отвечаю за свои взгляды, — сказал он мгновение спустя и сделал из этого шутку. — Сам иногда удивляюсь им.

— И что ты делаешь? Ты удивишься сам себе, если уйдёшь отсюда?

Полыхающий закат втёр в её лицо фальшивые краски.

— Почему ты так уверена, что я уйду? — Он раздражённо сунул руки в карманы толстой куртки и уставился на полусферу исчезающей звезды. — Я же всегда говорил тебе, что счастлив здесь.

— Да, — сказала она. — Ты всегда говоришь это.

— Почему я должен хотеть уйти?

Она пожала плечами, шевельнула рукой и положила голову на его плечо.

— Яркие огни, толпы людей, интересные события, новые лица.

— Я счастлив здесь с тобой, — сказал он и положил ладони ей на плечи. Даже в толстой стёганой куртке она выглядела стройной, почти хрупкой.

Она помолчала, потом сказала совсем другим тоном:

— …И это может быть. А теперь поцелуй меня.

И она с улыбкой повернула его лицо к своему.

Он поцеловал её и обнял. Глядя поверх её плеч на землю, он увидел что-то маленькое и красное, двигавшееся по истоптанному снегу к её ногам.

— Посмотри-ка!

Он отпустил её и нагнулся. Она присела рядом с ним, и они вместе смотрели, как крошечное, в форме палочки, насекомое медленно и с трудом ползло по снегу: ещё одно живое, двигающееся существо на пустом лице этого мира.

— Это первое, которое я вижу здесь, — сказал он. Она с улыбкой тряхнула головой.

— Ты просто не обращал внимания.

Он зачерпнул насекомое ладонью и поднял, прежде чем она успела ему помешать.

— Ой, Хорза… — сказала она, и с коротким отчаянным всхлипом её голос прервался.

И пока он непонимающе смотрел на её расстроенное лицо, снежное создание умерло в тепле его ладони.

«Вихрь чистого воздуха» падал на планету, пролетая через льдисто-светлые слои атмосферы, от дня к ночи и назад, и закручивал свою спиральную орбиту над экватором и тропиками.

Он очень медленно проникал в эту атмосферу — ионы и газы, озон и воздух. Рёвом огненного голоса он наполнял тонкую оболочку этого мира, горел большим метеоритом в ночном небе, потом над линией солнечного восхода, над серо-стальными морями, столовыми горами, ледовыми плитами, ледниками и шельфами, замёрзшими берегами, глетчерами, горными цепями, мёрзлой тундрой, ещё больше перемолотыми паковыми льдами и, наконец, спустился на огненных столбах на брюхо: на землю длинного, тысячекилометрового полуострова, похожего на сломанную и закованную в гипс конечность чудовища, вытянутую в замёрзшее море.

— Он там. — Вабслин разглядывал экран индикатора массы. По экрану медленно странствовал яркий мерцающий огонёк. Хорза посмотрел на него.

— Мозг? — спросил он. Вабслин кивнул.