Вспоминать, чтобы помнить

Стремящийся докопаться до сути вещей Буфано поневоле тревожит нечто хрупкое, невидимое, неуловимое, что не дает развалиться нашему прогнившему обществу. Когда он начинает действовать, общество сотрясается, как медуза. И, подобно медузе, оно всегда реагирует одинаково, обхватывая возмутителя спокойствия цепкими жалящими щупальцами. Непроизвольно вызываемые Буфано волнения и беспорядки — свидетельства его живой натуры. Большинство людей, пытаясь улучшить положение вещей, не затрагивают их сути и просто кое-что подправляют. Но Буфано с резцом в руке пробивается к живому, болевому центру. Будь наше общество хрупким, тонким механизмом, такой образ был бы нелестным для скульптора, в природе которого нет ничего грубого, жестокого или бестактного. Напротив, нет на свете человека более впечатлительного и чуткого, более нежного, доброжелательного и благодарного. Но наше общество на сегодняшний день совсем не похоже на хорошо отлаженные швейцарские часы. Буфано это знает. Он знает: если тебе удалось что-то сделать, надо звонить в парадную дверь, а если тебе не открывают, надо ее выламывать. Не для того работал он всю жизнь с твердыми материалами, чтобы его одолела какая-то медуза. Когда Народному симфоническому оркестру в Сан-Франциско потребовался дирижер, он самолично полетел в Лондон и вернулся вместе с сэром Томасом Бичемом. Он собрал двести пятьдесят тысяч зрителей на торжественное открытие выставки работ сан-францискских художников под открытым небом, что принесло городским художникам более десяти миллионов долларов, практически ничего не получив за это сам — даже благодарности. Когда предложили воздвигнуть достойный памятник покровителю города святому Франциску, — памятник, который заставил бы померкнуть отвратительную Башню Койт на Телеграфном холме, Буфано вынудил отцов города купить участок под статую в Твин-Пикс. Я был там как-то вместе с Буфано, чтобы взглянуть на панораму. Есть земля, есть прекрасный вид — город, раскинувшийся внизу во всем великолепии, — но где же статуя добродетельного святого Франциска? Опять все те же скала и паутина. На этот раз, похоже, паутина побеждает. Похоже, говорю я, потому что битва все еще продолжается, потому что паутина только на вид прочна.

В конечном счете она разорвется и скала выступит наружу. В результате Буфано доведет дело до конца — как говорится, высидит отложенное яйцо, высидит все, которые отложит, — не важно, будут они из гранита или нержавеющей стали, из портландского цемента или динамита.

***