Вскормленные льдами

Зиновий Петрович щурился на лоснящиеся под лучами солнца, медленно преображающиеся корабли, предвкушая, как он будет вводить в заблуждение противника при повороте на другой галс. И тут же хмурился, поглатывая не успевшую осесть угольную пыль, беря под сомнение: «Так ли уж действенна будет мазня на вражеский глаз?»

А тем временем продолжалась погрузка угля, пополнение пресной водой – по мере потрошения пароходов, броненосцы проседали, пряча под водой ватерлинию.

Бункеровкой дело не ограничивалось – проводили профилактику машин и механизмов.

«Ослябю», которому, как оказалось, больше всех досталось от острых граней ледяных глыб, нагружали в первую очередь в корме, тем самым подняв носовую часть, где матросы восстанавливали ободранную обшивку.

* * *

У чукчей название острова Врангеля своё – Умкипир. «Остров белых медведей».

И даже в двадцать первом веке у этого северного заповедника «имидж» крупнейшего в мире «роддома» белых медведей14.

Баланс природы предполагал и пищу для их прокорма – крупнейшие в Арктике лежбища моржей.

Нашествие стальных пришельцев нарушило идиллию естества, вспугнув животных. Моржи нашли себе местечки подальше, а вот медведи, о которых уже говорилось, что животные сии крайне любопытные, а за отсутствием естественного врага, бесстрашные, стали возвращаться. Принюхиваясь к новым запахам, глазея на дымящие громады, шевеля ушами на поднявшийся незнакомый шум.

«Возлёгший» тушей прямо на припай «Ямал» держался обособленно, в стороне, но не так чтоб далеко.

Занятые углём моряки императорского флота замечали, как с борта ледокола что-то кидают совсем осмелевшим медведям, а присмотревшись, с удивлением понимали, что странные американцы подкармливают попрошаек. Даже и не подумав поохотиться.

В то время как Рожественский не отказал себе в удовольствии подстрелить один экземпляр. Ради шкуры в том числе.

* * *

С борта ледокола свесилась стрела крана, опустив на воду малый катер, который, мгновенно набрав скорость, в своей лёгкости задрав округлый нос, устремился к «Суворову», оставляя за собой пенный след. При ближайшем рассмотрении «моторка» оказалась настолько диковинной, что офицерам пришлось прикрикивать на раззявивших рты матросов. Впрочем, и сами господа были заинтригованы и удивлены – обводы корпуса у катера были словно из дутой резины, а установленный в транце двигатель не стучал, а буквально выл, настолько у него были высокие обороты.

Помимо того, что планировался сбор своих людей на ледокол, Черто́в нанёс рабочий визит на флагман. Пользуясь паузой стоянки, следовало обсудить дальнейший маршрут, порядок следования и действий. Потому как по радио, без непосредственного общения и наглядности навигационных карт возникали непонятки и недоговорённости. К тому же надо было довести соображения по улучшению качества артиллерийской стрельбы и ещё всяких полезных мелочей, которые отыскались и вызрели во время пути.

До чего-то там продуктивного, в конце концов, и договорились – Андрей Анатольевич ещё изволил обедать у Рожественского, а «Ямал» снялся со своего лежбища и подошёл к борту «Осляби», долго примериваясь боками для удобства к его носовой оконечности.

Затем пошла работа – ледокольным краном цепляли листы котельного железа, и группа людей в ярких рабочих куртках и касках прямо с трапа чего-то там мудрили, искря огнями резаков и сварки, обшивали нос броненосца дополнительной защитой.

Прибывший осмотреть процесс Рожественский согласился, что посредством молотов и заклёпок проделать подобную работу так споро не получилось бы. Но и не удержался – чертыхнувшись, оценив неказистость усовершенствования как «сущее крокодилище»!

А Бэр всё переживал, что теперь гордый нос его корабля значительно «присел» под тяжестью обвеса.

Тем не менее все броненосцы по мере покраски приобретали неописуемый вид, от которого многие матросы крестились. Особенно ближе к вечеру, когда стоящий чуть поодаль «Александр» стал размываться очертаниями, сначала «потеряв» носовую часть, потом словно бы уменьшился в размерах, став к зрителям то ли кормой, то ли носом.

Рожественский же был доволен:

– Определённо, господа! Эта бесовщина достойна удивления.

Зиновий Петрович спешил на театр военных действий. После удачных стрельб и завидного маневрирования был окрылён, уверовав в себя и свой ударный отряд. «Ударный отряд» – иначе он теперь свои броненосцы и не называл. Понятно, где нахватался подобной терминологии. Адмирал рвался в бой.

А время уже закручивалось к вечеру. Небо темнело, и не только от просевшего к горизонту солнца. Ветер натащил тучи, «столбик» опускался, и стоячие воды в разводьях затягивало коркой, местами образовывая сморозь15.

«Ямаловцы» – опытные полярники, тоже смотрели на небо, мерили влажности-барометры, чувствуя опытом «пятой точки» – надо гнать, гнать.

Не нравился им этот крепнущий мороз.

Следовало поторапливаться – пока были условия для лёгкого прохода…

Пока прихваченная тонкой коркой полынья синела длинной извилистой змеёй вдаль северного побережья…

Пока этот несчастный огрызок «Великой» не наводнили айсберги…