Всюду жизнь

Неужели Катя не видит и не понимает этого и Костя будет человеком, ради которого она оставит его, Федора?

Федор не стал дожидаться конца застолья и ушел первым. Его никто не удерживал, даже из вежливости или для виду, и он ушел, не зная, встретится ли еще с Катей.

3

Несколько дней Федор обдумывал происшедшее.

Сначала он решил больше не встречаться с Катей. Звонить ей, просить о свидании — это значит понапрасну унижаться перед ней. Ведь ясно же: она пригласила его к себе именно для того, чтобы он понял, что между нею и им, Федором, все кончено. Весь тот вечер она не сводила глаз с Кости, улыбалась ему, защищала его. Конечно, Костя красив, хотя и недалек, но именно такие мужчины и нравятся женщинам. Наверное, Катю привлекает и то, что он, как говорят, человек с положением: Федор узнал от Лины, что отец Осинина — директор научно-исследовательского института в области строительной техники.

Но когда Федор представил, что больше не увидит Катю, не коснется ее рук, не услышит ее голоса, почувствовал, что не сможет расстаться с ней. Он любит ее, она единственная желанная на земле! Он тосковал по такой женщине всю свою жизнь, подобной он никогда не встретит и знает, что после нее никого больше полюбить не сможет и в одиночестве будет мучиться и тосковать по ней. Ведь и он был небезразличен Кате, он в этом уверен. Они встречались целый год, ради него она оставила Станислава, Валерия и других неизвестных ему поклонников, которых у нее было много. И все переменилось только из-за этого нелепого несчастного случая с его отчимом Григорием. Если бы он поехал с ней в Крым, она не встретила бы там Костю и сегодня была бы с ним, с Федором. Но Костя — банальное и пошлое курортное знакомство, которое скоро забудется.

Катя умная, честная, глубоко чувствующая, она бесконечно выше Кости, сейчас она просто увлеклась им, ослеплена и не видит, что он ограниченный, мелочный, себялюбивый человек, но это будет недолго, она скоро разуверится в нем. Она и сейчас еще ничего не решила, колеблется — она не прогнала Федора и не сказала ничего непоправимого, когда он уходил от нее, наоборот, сказала, чтобы он звонил ей. А если он отступится от нее, не позвонит, она может истолковать это как его нежелание встречаться с ней, а она гордая, обидится, и тогда все пропало. Нет, он не даст ей повода так думать. Надо непременно встретиться с нею и сказать ей все это.

Он сегодня же должен увидеть ее.

Приняв такое решение, он сразу же начинает торопливо собираться.

Первое — побриться.

В зеркале увидел свое осунувшееся лицо, напряженно застывшие, тоскливые глаза.

Да, брат, плохи твои дела!

Электробритва жужжит, надрывно воет, как бьющийся о стекло глупый, упрямый шмель.

Оделся, открыл кошелек: четвертная бумажка есть. Это на всякий случай, скорее всего она сегодня не потребуется. Двухкопеечные монеты для автомата: одна, две, три, четыре. Хватит. Похлопал по карманам: сигареты и спички на месте; когда звонишь Кате, всегда нервничаешь, без них не обойтись.

Из общежития звонить невозможно: у телефона постоянно толпится очередь, говоришь в присутствии знакомых ребят, а при них об интимных вещах не скажешь, приходится изворачиваться и изъясняться каким-то эзоповским языком.

Будку около продмага он проходит: не раз убеждался, что аппарат в ней безвозвратно глотает монеты. Следующая будка тоже не годится: в ней выбиты стекла, и грохот трамвая на Госпитальном валу заглушает разговор. Федор сворачивает в тихий двор, где, он знает, есть автомат. В будке — парень с сияющим лицом: ясно, говорит с девушкой, значит, будет говорить долго. Ничего не поделаешь, придется подождать. Поздно он собрался звонить, уже шесть вечера. Катя или ушла, или же сговорилась с кем-нибудь о встрече. И ему придется объясняться с кем-то из ее домашних, называть себя, а это всегда тягостно и неприятно.

Наконец парень вышел из будки и зашагал, счастливо улыбаясь.

Набирая номер, Федор с отвращением заметил, что пальцы его дрожат. Щелчок — произошло соединение. Он до боли прижал трубку к уху и услышал противный частый писк — телефон занят. У будки уже стоит модно одетая, накрашенная молодая женщина и сквозь стекло нетерпеливо смотрит на Федора. Придется выходить.

Снова позвонил — снова занято. Катя говорит подолгу, иногда ждешь полчаса, а то и больше, пока она наговорится. И о чем только она может столько болтать — непостижимо!

На третий раз в трубке послышался хриплый мужской голос:

— Алльо, вас слушают!

Это ее отец, он всегда алльокает.

— Попросите, пожалуйста, к телефону Катю…

Федор весь сжимается в напряженном ожидании: что ему ответят — дома Катя или нет?

— А кто ее спрашивает?

— Федор. Устьянцев.

— Сейчас узнаю, дома ли она.

Федор не знаком с Катиной семьей, но, судя по тусклому, тягучему голосу, отец ее нудный, неприятный педант.

Где-то далеко в проводах слышится приглушенная мелодия скрипки, похожая на зуд комариного роя. Федор бессознательно повторяет знакомую мелодию: та-ра-ра-рим-та, та-ра-ра-рим-та… Рондо каприччиозо Сен-Санса… Изумительная музыка… Страстная, ликующая… Слушал бы ее без конца…

— Я слушаю!