Всё начинается со лжи

Третий раз до обеда я развожу Костю на секс. И третий раз подряд не могу кончить. Словно его резко стало слишком мало. Всё слишком медленно, слишком вяло, нерешительно, неглубоко. А раньше мне ведь хватало. Да, не спорю, бывало и лучше. И Костя меня до пятницы устраивал. Но сегодня меня всё в нём раздражало.

Распогодилось. И родители с утра в субботу даже забрали с собой на дачу Матрёшку, чтобы мы побыли вдвоём. Но выходные пропали зря. Я ничего не сделала из того, что планировала, ещё и осталась неудовлетворённой.

— Ты не виноват. Дело во мне, — подцепив простынь и прикрывшись, я пошла в душ. Вот насадка душевого шланга с меняющимся напором воды меня ещё ни разу не разочаровывала.

И дело, конечно, было не в Косте. А в Верейском. И в том, что все выходные я думала: что же делать.

Что, чёрт бы тебя побрал, делать?

Я включила в ванне воду и присела на закрытый унитаз.

У меня чуть сердце не остановилось, когда Костя рассказал, как Матрёшка бежала ко мне и врезалась в мужика, что вышел из моего кабинета. А вышел из него Верейский.

Если он и дальше будет настаивать на встречах, приходить, задавать вопросы, приглашать, а то и следить (А он будет! В этом я даже не сомневалась), то рано или поздно снова увидит дочь. А там сложит одно с другим, это не трудно.

Но этого я никак не могла допустить — нового витка отношений. Даже не потому, что у него почти беременная невеста. Сейчас я была куда более эгоистична. Я думала о себе. Ответ: потому что он разобьёт мне сердце. И в этот раз не только мне. Привяжется к Машке. Моя девочка тоже будет его ждать, а он снова вернётся к своей богатенькой дочке богатенького папочки. Потому что он всегда к ней возвращается.

За вчерашний день я перечитала всё, что нашла в сети, перерыла весь её Инстаграм и ужаснулась, когда поняла, сколько лет они уже вместе. Она с кем-то трахается, он не гнушается короткими романчиками. Но его рука на талии Юлии Пашутиной лежит с её девятнадцатого дня рождения и до сих пор. То тень на песке с его широкими плечами. То волевой профиль на фоне заката. Он с ней. Он — всегда с ней.

Он не свободен, чёрт возьми! И это я должна его уверить, что его будущая жена беременна.

Кажется, читая её ответы своим подписчицам и ненавистницам, я немного поняла зачем она хочет соврать. Чтобы он, наконец, на ней женился. Люди спрашивали: вы так давно помолвлены, почему не женитесь? И в последнее время её раздражали эти вопросы. Значит, ей было не всё равно. Её обсуждали, осуждали, подначивали, задевали. Откровенно зубоскалили. В этом чуждом мне мире публичности, светских сплетен, популярности и больших денег не прощали ничего. Не щадили никого. И, возможно, она была не настолько толстокожей, как казалась.

А я? Увидев в углу пакет, я потянулась к нему. Белый халат, что надевал на лекцию Верейский, я взяла домой постирать. Но сейчас достала и уткнулась лицом в мятую ткань.

Его запах был почти неуловим. Но он был. И его рука, что накрыла мою и ждала ответа. И взгляд, сизый как туман над Домбаем, что умолял ответить. Всё это было.

Вряд ли он отступит, если что-то для себя решил.

И вряд ли я смогу долго сопротивляться. Чёрт возьми, никто и никогда не забирался так глубоко в моё сердце, что я безоговорочно решила: хочу от него ребёнка.

Господи, что же делать?

Я малодушно хотела сказаться больной, уйти на больничный, срочно уехать, сбежать хоть на край света и отдать его невесту другому врачу. Может, поговорить со Слав Славычем? Сказать, что это личное, конфликт интересов?

— Эль, с тобой всё в порядке? — Костя постучал в дверь.

— Да, да, — подскочила я и поторопилась засунуть халат в стиральную машину. — Бельё разбираю. У тебя есть что постирать?

— Нет. Я собираюсь пельмени варить. Тебе сколько? Как обычно?

— Да. Я сейчас тебе помогу. Сделаю салат. Овощи, помой, пожалуйста!

Поспешно засунув в полупустую стиралку и принесённую простынь, я наскоро приняла душ и вышла.

Кухню заполнил запах весны, когда, беззаботно напевая, я крошила огурцы, укроп и выросший в горшке на подоконнике зелёный лук. Но кого я обманывала: гнетущую неловкость, недосказанность и неопределённость, что возникла сегодня между нами с Костей, не могли заглушить ни запахи, ни звуки.

— Кажется, пересолил, — обжигаясь горячим пельменем, сказал он.

— А по мне так в самый раз, — подула я на свой, откусив крошечный кусочек.

— Эль, — он прочистил горло, отложил вилку и посмотрел на меня. — Я должен тебе кое-что сказать.

— Кость, прости. Ты правда ни в чём не виноват. Мне всё нравится. Мне хорошо с тобой. Но так иногда бывает, — умоляюще смотрела я на него.

Нет, нет, нет! Только не бросай меня! Только не сейчас, пожалуйста!

Я знаю, что вела себя эгоистично и как последняя сволочь, но мне сейчас никак, никак нельзя быть одной.

— Я о другом, — болезненно нахмурился он.

— Говори, — отложила свою вилку и я.

— В общем, мне предложили место главы бюро на Дальнем Востоке.

— Где? — вытаращила я глаза.