Всё, как ты захочешь

— А-а, — потянул он расслабленно и, действительно, плечи мягче расправил, появилась плавность линии, — по этому поводу можешь не волноваться. Если вякнет кто, скажи, покажу, куда язык засунуть нужно. Что ещё?

— Что ещё? — Испугалась я его ревностного тона.

— Ну, какие ещё претензии будут?

— Никаких претензий. Оставь меня в покое.

— С чего бы? — Хмыкнул и посмотрел исподлобья, чувствовал, что я паникую, оттого и наступал. И мощь я его видела, и силу признавала. Потому что и то, и другое было неоспоримым фактом.

— Ни с чего. Просто. — Протараторила поспешно, а он прям расцвёл. Подбородок вверх задрал, по колючей от щетины шее поскрёб, а потом губы облизал, зная, что я это вычурное движение заметила.

— А может, ты мне нравишься. — Толи предположил, толи у меня спросил, и руки в бока упёр. — Что тогда?

— Всё то же. Ты — наёмный работник, я…

— Кто? — Оборвал так резко, что я дёрнулась, испугавшись.

— Что?

— Кто ты?

Он смотрел на меня с вызовом, быстро приближался и уже в следующую секунду схватил за плечи и к машине подтолкнул, ещё через пару шагов я поняла, что стою впритык к боковой дверце, а Кречетов надо мной нависает. Он смотрел сверху вниз, чуть прижимая меня бёдрами к машине, пальцами старался аккуратно убрать волосы с лица. Аккуратно не получалось и он убрал их, широко проведя ладонью по моей щеке. Я обомлела. Только не от волнения. От страха.

— Ты — маленькая и слабая девочка. Красивая. — Произнёс без тени улыбки, вглядываясь в черты лица, расправляя волосы по плечам. К губам моим своими губами прикоснулся и попытался поцеловать, но на чужой запах я отреагировала мгновенно, укусила его, только Кречетов не отступил, засмеялся, укушенное место потирая. — Сладкая. Всегда такую хотел. — Склонился слишком близко. Настолько, что я в его шею упиралась, чтобы не дать снова к себе прикоснуться.

— Ты…т… ты с ума сошёл? Ты! — Упиралась я, но не кричала, грозно шептала, не понимая, почему всё так. Не должно так быть.

— А если и сошёл, то что?! Не могу? Не имею права? Рожей не вышел, чтобы дуреть от тебя? Только Шаху можно?!

Вжимался он в меня всё сильнее, кричал так, что уши закладывало, руки по сторонам от меня надёжным кольцом, а я даже глаза закрыть не могла. Видела, понимала, что нет страсти, нет того надрыва, который должен быть, но разум отказывался в это верить, когда горячее мужское тело буквально врезалось, подавляло, заставляло прислушаться.

— Теперь я его понимаю. — Кивал как заведённый. — Не верил, что так хотеть можно, что на стену лезть хочется, а с тобой по-другому и не получается. Горячая, гибкая, тело как пластилин в руках плавится, — подхватил под ягодицы, чтобы талию его обхватила и прижался ещё сильнее.

— Дима узнает, он тебя убьёт. — Прошептала, дрожа, а Кречетов даже не шелохнулся, не слышал меня, своё твердил.

— А что мне Дима? Почему ты с ним? Почему со мной быть не можешь, а? — Шептал, уже судорожно, губами по шее возил, по подбородку, не обращая внимания на то, что я отворачиваюсь, не хотела, чтобы лицо целовал, так он ниже спускался, там не отвернёшься. — Чем держит?

— Пусти! — Толкала я его в грудь, давила шею, а он только улыбался, подбородок в сторону повернёт, мои руки надоедливые сбрасывая и снова в бой.

— Что у него есть такое, чего у меня нет? Толстый член? Так и у меня не меньше. Карманы полные бабла? Так и я для тебя сколько скажешь в зубах принесу! Чем он тебя пташка к земле прибил? Чего я не знаю?

— Я люблю его! — Выкрикнула громко, но мой крик потерялся в шуме деревьев, растворился, будто и не было. Кречетов зло оскалился.

— А что есть любовь? Что ты вкладываешь в эти слова? Ну? Что? Ты нужна ему или, может, он нужен тебе? Ни хрена вам обоим не надо. Топчетесь вместе, не знаете, что дальше делать. А Шах не умеет любить, не верит в чувства. Берёт то, что нравится, что унести может.

— Я люблю его. — Сказала и словно молния в глазах сверкнула, так ярко вокруг стало, Кречетов тоже заметил, отшатнулся, а потом по губам провёл. С нажимом, оттягивая нижнюю, слева-направо, сверху-вниз, пока я не отвернулась, гневно стреляя взглядом.

— Хочешь ты его, детка. И он тебя хочет. Вот и вся любовь. Или, думаешь, подо мной не кончишь?

И в один миг его пальцы, которые казались мне грубыми, шершавыми, пробежались по телу, вызывая знакомую дрожь. Я ужаснулась, и ведь ничего особенного, просто знает куда нажать, как надавить, прогнуть, но это не было возбуждением, это что-то иное, не такое острое, но подобное по ощущениям. А он в глаза смотрит и каждую эмоцию ловит, дыхание перехватывает, со своим смешивая.

— Если захочу, сама просить будешь, чтобы не останавливался.

— Я люблю его. — Прошептала, чуть не плача от бессилия, а Кречетов, довольный результатом, кивнул, впился в губы, вырывая то, что, по его мнению, положено, и с такой же силой отстранился, обтирая губы тыльной стороной ладони.

— Ты расскажешь мне, как можно любить человека, который о другой думает?

Я не задумываясь влепила пощёчину и Кречетов отступил, щёку ту погладил.

— Вот и поговорили…