Всё изменится завтра

Кивнул, не замечая выражения ее лица, затравленного взгляда. Просто кивнул и скрылся. Больше он ни на секунду не задержится в ресторане. Широким шагом пересек холл, по пути стягивая с шеи ненавистный галстук.

Быстро сбежал по ступенькам, хлопая по плечу курящего у машины Миху.

— Поехали.

— Поехали, Гриша уже обзвонился.

— Потерпит. Девку, что ли, нашел?

— Да. Пустой это номер, не прокатит. Не знает она ничего.

— Знает, но не сдаст. Не сдают такие, она ему словно собачонка, тапки в зубах таскала.

— Главное нам успеть, пока этот дебил, ей пулю в лоб не пустил.

— Резонно. Ты смотрел документы?

— Смотрел. Думать надо.

— Думай Миша, озолочу — ты же адвокат.

— Ох, знали бы мои друзья-товарищи, какими я тут с тобой делами промышляю, давно бы вытурили, без права практики.

— Откупим. У нас сейчас что миром нашим правит? Правильно! Бабки.

— Ну ты, Артем Викторович, философ.

* * *

"Дурацкий телефон сел в самый неподходящий момент. Хотя, когда бы он был подходящим? "

Вера нервно сжала кулаки, убирая мобильный в карман. Светлое пальто слегка раздуло резким порывом холодного ветра. И черт ее дернул надеть осеннее пальто. Не май месяц на улице и даже, блин, не март. Тяжело выдохнув, Кораблева уперлась рукой о стену.

— Катастрофа. Еще клуб элитный, лед бы лучше откололи.

Черные, тонкие шпильки совершенно не признавали зимнюю погоду, или может в этом были виновны ее ноги, редко таскающие подобную обувь?! Дилемма. Ухватившись за угол здания, Вера заглянула в еле освещенную темноту. Вход для персонала подсвечивался тусклым фонарем, оттого она не сразу заметила движение.

А когда поняла, что там происходит, замерла, в надежде что в темноте ее не увидят. Глаза все больше привыкали к тусклому свету, и все четче видели картинку. На ступеньках стоял высокий мужчина, он размахивал пистолетом. В глазах помутилось, а в горле образовался ком, зарождающий тошноту. Задыхаясь от эмоций, мыслей и чувств, Вера закрыла рот ладонями.

«Только бы не закричать».

Из глаз выступили слезы, страх парализовал конечности, просто приклеивая к этому проклятому месту. Сейчас бы бежать со всех ног, но она стояла не в силах пошевелиться.

Расширенные зрачки пожирали оружие, подведенное ко лбу жертвы, обрывки не воспринимаемых сознанием фраз, кровь, удары. Тихие всхлипы. А потом — глухой звук. Хлопушка. И вот она больше не стоит на коленях перед мучителем, она падает, падет мертвым сном. Она падает, его жертва. Она умирает или уже умерла? Умирает, а Вера ничего не может сделать. Не может помочь. В кармане предательски пищит телефон.

"Он же сел. Нет, не может быть, он же сел…"

Последняя мысль, застревает в голове. Руки в хаосе шарят по пальто, но уже поздно. Бежать, ей необходимо бежать куда подальше, неряшливый поворот, а перед ней, словно стена. Огромная, бетонная стена.

Чужие руки с силой сдавливают ее плечи, толкая вперед словно пушинку. И вот уже она на месте жертвы. Там, под фонарем. На коленях. Разодранные колготки, из-под которых сочится кровь, коленки саднят, лицо залито слезами. Тело трясет и страшно поднять голову. Она неотрывно смотрит в пол, точнее в гладкий, идеальный асфальт.

Ей что-то говорят, но она не слышит. Тогда боль возвращается — захват, но уже за волосы. Резкий, еще немного и чужая рука снимет ей скальп. Всхлипывает. Сердце бешено колотится, полностью лишая слуха. Все, что она слышит — это гулкий шум крови в собственных артериях.

Тяжелый удар по лицу отрезвляет. Возвращает слух и хоть какую-то долю понимания.

— Дрянь. Она все видела, — явно обращаются не к ней, — от нее тоже надо избавиться.

— Не увлекайся, — громкий, но до безумия спокойный голос.

— Она все видела!

— Она никому ничего не скажет, — все тот же тихий, заставляющий дрожать голос. Он металлический, но вязкий, напоминающий кобру перед броском.

Быстрый, мимолетный взгляд. Темнота рассеивается, как по щелчку становится светло. Она четко видит его образ, он словно выточен в ее памяти. Это лицо, глаза…

— Вставай, — не дождавшись никаких действий, обладатель стального голоса подхватывает ее под локоть, не церемонясь, поднимая с колен.

— Тебе это еще аукнется, вспомнишь мои слова, — зло бросает убийца, — убери здесь все, — приказывает в темноту.

Перед глазами лишь узкий коридор. Он кажется нескончаемым, но это лишь иллюзия. Ее вымысел. Ноги с каждой секундой слабеют и в один момент становятся ватными. Голова идет кругом, резко погружая ее в темноту…

Артем рывком открывает служебную дверь, вперившись взглядом не в самую приятную картину.

— Не успели, — выдыхает Миха, — ты ох*ел, Григорян, че не в клубе-то сразу? — кипит, выходя на свет.

Начинаются пререкания. Но Артем их не слышит, замирая на ней взглядом. Она. Вновь. Еще пару дней назад, увидев ее днем в этом клубе, он не мог поверить глазам. Как она была похожа на Аленку… Тогда, в первые секунды, он думал, что это она — его Алена, но это был обман. Его сердце предательски его обманывало. Тело свело, а внутри зарождался бунт, дикий, неуправляемый. Но это лишь там, в душе. На лице же была маска непробиваемого безразличия, лишь немного отдававшего злобой.