Всё, что должно разрешиться… Хроника идущей войны

Лицо у комбата Семёна Семенченко особого типа, но мысли внутри его лица вполне себе дееспособные. «Россия перешла к так называемому проекту “Малороссия”, — сказал комбат. — Что такое проект “Малороссия”? Это контроль над ключевыми элементами государства через коррупционеров, компроматы, общность интересов, спайку остатков “Партии регионов” с так называемыми демократическими партиями. Уровень коррупции выше, чем в России, уровень жизни ниже, чем в России».

Сэм, что тебе сказать: иногда ты молодец. И лучший итог для тебя: сдаться заранее, Сэм. Потому что ваши бляди во власти всё равно тебя продадут. Уже продали, возможно. Но ещё можно сработать на опережение. Доставай свой белый флаг, Сэм.

Если Украина поймёт, наконец, что Андрий, сын Тараса Бульбы, проиграл Остапу, сыну того же отца, — она начнёт болеть за Остапа. Потому что родные оба.

В своё время, когда я написал, что президентом Украины может стать Александр Захарченко, даже мои самые ближайшие сторонники отреагировали на это весьма скептически: скажешь тоже.

Сегодня такой вариант по-прежнему не близок, но уже не кажется столь фантастическим.

Бывают, впрочем, и другие варианты.

Сегодня все обсуждают Рамзана Кадырова — порой чрезмерно активного патриота России и, как он сам себя характеризует, «пехотинца Владимира Путина».

Когда-то Рамзан, и это не секрет, был пехотинцем, воюющим против Путина.

На Донбассе по-прежнему наблюдается одна и та же любопытная статистика: бойцов, которые с украинской стороны переходят на сторону Донбасса, — до сих пор в разы больше, чем бойцов, бегущих из ополчения в сторону Киева.

Парадокс! Донбасс, если посмотреть на карту, — всего лишь ма-а-аленький край огромной Украины. Но что-то заставляет людей, взявших оружие на той стороне, поверить в эту сторону, в правду и силу Донбасса.

Не стоит прощаться со всей Украиной: вот к чему я веду.

Не стоит длить своё разочарование и, тем более, свою обиду. Украина очень разная.

Нисколько не удивлюсь, если мы прочитаем однажды признания бывшего, как они это называют, «киборга» о том, что никто никогда не разлучит русский и украинский народы. А всех, посягающих на эту вековечную дружбу, «киборг» пообещает лично искупать в Днепре.

«Как пехотинец Александра Захарченко, могу вам обеспечить водные процедуры», — скажет «киборг».

Я только не знаю, куда в этот раз поедет работать Ганапольский; но это уже детали.

Может быть, репортаж с купаний в Днепре именно он нам и предоставит.

В день воскресный Захарченко сказал, что сегодня нужно съездить на позиции: передать ребятам на «передке» всякие разные подарки. Раз ВСУ обстреливает донецкие позиции ежедневно, армия Донбасса должна иметь возможность отвечать.

Я был по гражданке: форма у меня висела в кабинете, — а Захарченко любит, чтоб всё, что он затеял, свершалось быстро, — увидев секундное моё замешательство, он тут же предложил: «А в мою переодевайся, у меня ещё одна есть».

Размер одежды у нас оказался одинаковым; вооружился я, естественно, в его же кабинете — оружие у Захарченко есть везде: на работе, дома, в багажнике его машины, и даже не рискну предположить где ещё.

Полчаса — из центра города, где горят витрины и сияют кафе, а по улицам летают иномарки, — и вот ты видишь вполне себе сталинградские пейзажи.

Сначала район, где нет ни одного целого дома — в буквальном смысле ни одного — той или иной степени тяжести попадания видны на каждом: щербины осколков, проломы снарядов.

Фонари в этом районе не горят.

Дома́ словно присыпаны пылью.

Встречаются две женщины, которые внимательно смотрят на наши джипы и провожают нас взглядами.

Опасность тут наглядна и осязаема: даже не надо говорить, что здесь стреляли вчера, позавчера, и три дня назад, и будут стрелять сегодня — это ощущение соткано из воздуха.

Самое поразительное, что в каждом доме горит несколько окон — какие-то люди всё равно не уезжают.

Пытаюсь представить себе, как это происходит: человек заваривает чай, идёт к телевизору, смотрит новости, на передовой — в километре — начинается перестрелка, не отрываясь от новостей, человек на слух определяет, что именно «работает»: СВД… ПКМ… А вот звук миномётной мины…

— В этом районе не штрафуют водителей маршруток, если они пьяные, — спокойно сообщает мне сосед по джипу.

Ещё через пятнадцать минут мы на самой что ни на есть передовой.

До украинских позиций — двести метров.

Можно крикнуть — и они ответят.

— Сегодня ещё не стреляли, — рассказывает местный комбат. — Вчера было… Вон за теми домами у них стоит БМП. Там — два танка…

Мы спускаемся в подвал бывшей автобазы — из разных комнаток является к нам навстречу «личный состав».