Всякая плоть – трава

– Вы рассуждаете весьма логично, – невозмутимо ответили Цветы.

– Вот видите, логично – и все-таки мы с вами разговариваем!

– У вас на Земле есть животное, вы его называете собакой.

– Правильно. Очень умный зверь.

– Вы привыкли к собакам, они ваши любимцы, баловни и верные спутники. Люди и собаки неразлучны с незапамятных времен. И, может быть, от постоянного общения с вами они еще больше поумнели. Это животное способно многому научиться.

– При чем тут собаки?

– Представьте: вдруг бы люди на вашей Земле с начала времен все силы посвятили тому, чтобы учить собак, развивать их разум. Как по-вашему, чего бы они достигли?

– Ну… право, не знаю. Может, теперь собаки были бы так же разумны, как и мы. Может, их разум чем-то и отличался бы от нашего, но…

– Некогда в одном из миров так поступили с нами, – сказали Цветы. – Все это началось больше миллиарда лет тому назад.

– И обитатели того мира сознательно сделали растения разумными?

– Для этого была причина. То были не такие существа, как вы. Они совершенствовали нас с определенной целью. Они нуждались в каком-то устройстве, способном собирать и хранить для них наготове всевозможные знания и сведения, беспрерывно накапливать их и приводить в стройную систему.

– Ну и вели бы записи. Все можно записать.

– Тут были некоторые физические пределы и, что, пожалуй, еще важнее, некоторые психологические ограничения.

– То есть они не умели писать.

– Они до этого не додумались. Им не случилось открыть для себя письмо. И даже речь – они не говорили, как вы. Но даже умей они говорить и писать, они все равно не достигли бы того, что им требовалось.

– Не могли бы привести свои знания в единую систему?

– Отчасти и это, конечно. Но скажите, многое ли сохранилось из того, что знали люди в древности, что было записано и, как им в ту пору казалось, закреплено на века?

– Да нет, мало что уцелело. Многое затерялось, многое разрушено и погибло. Время стерло все следы.

– А мы и поныне храним знания того народа. Мы оказались надежнее всяких записей… Правда, в том мире никто и не думал вести записи.

– Обитатели того мира… – повторил я. – Вы сохранили их знания, а может, и знания еще многих других?

– Сейчас некогда, а то мы бы вам все объяснили, – сказали Цветы вместо ответа. – Тут много обстоятельств и соображений, которые вы пока понять не в силах. Поверьте нам на слово: когда они, изучив другие возможности, решили превратить нас в хранилище знаний и сведений, они выбрали самый мудрый и верный путь.

– Но сколько же на это ушло времени! Развить у растения разум… Бог ты мой, да на это нужна целая вечность! И как к этому подступиться? Как сделать растение разумным?

– О времени они не думали. Это было просто. Они умели им управлять. Они обращались со временем, как вы – с материей. Иначе ничего бы не вышло. Они сжали, спрессовали наше время так, что в нашей жизни прошли многие века, а для них – секунды. В их распоряжении всегда было столько времени, сколько требовалось. Они сами создавали время, которое им требовалось.

– Создавали время?

– Да, разумеется. Разве это так непонятно?

– Мне непонятно. Время – река. Оно течет, и его не остановишь. Тут ничего нельзя поделать.

– Время ничуть не похоже на реку, – был ответ. – Никуда оно не течет, и с ним очень многое можно сделать. Кроме того, напрасно вы стараетесь нас оскорбить, нас это не задевает.

– Я вас оскорбил?!

– По-вашему, растениям так трудно обрести разум.

– Но я совсем не хотел вас оскорбить! Я думал о наших, земных, растениях. Не могу себе представить какой-нибудь одуванчик…

– Одуванчик?

– Обыкновенный цветок, такие у нас растут на каждом шагу.

– Возможно, вы и правы. Должно быть, мы с самого начала были не такие, как растения у вас на Земле.

– Но вы этого, конечно, не помните.

– Вы имеете в виду родовую память?

– Да, наверно.

– Это было очень давно. Но у нас есть данные. Не миф, не легенда, а точные данные о том, как мы стали разумными.

– В этом смысле человечеству до вас далеко, – сказал я. – У нас таких данных нет.

– А сейчас мы должны с вами проститься, – сказали Цветы. – Наш глашатай очень устал, надо беречь его силы, ведь он уже так давно служит нам верой и правдой, и мы к нему привязались. Мы с вами побеседуем в другой раз.

– Ф-фу! – сказал Таппер и утер ладонью подбородок. – Так долго я за них еще не разговаривал. Про что это вы толковали?

– А ты разве не знаешь?

– Откуда мне знать, – огрызнулся Таппер. – Отродясь не подслушивал.

Он опять стал похож на человека. Глаза ожили, застывшие черты оттаяли.

– А чтецы? – спросил я. – Они же читают дольше, чем мы разговаривали.

– Кто читает, это не по моей части, – сказал Таппер. – С ними разговоров не ведут. Там прямо ловят мысли.

– А телефоны зачем же?

– Просто чтоб говорить им, про что надо читать.

– А разве они читают не по телефону?

– Ну ясно, по телефону. Это чтоб они читали вслух. Цветам легче понимать, когда вслух. Вроде тогда у чтеца в голове все отчетливей выходит.

И Таппер медленно поднялся.