«Вся жизнь моя — гроза!»

В октябре 1820 года первая рота Семёновского полка самовольно собралась, потребовала к себе начальство и заявила жалобу на Шварца. Ни важные генералы, ни сам великий князь Михаил Павлович не смогли заставить солдат раскаяться, взять жалобу назад и выдать зачинщиков. Под охраной надёжных войск роту отвели в Петропавловскую крепость. Тогда остальные роты, всего одиннадцать, прослышав, что первая «за правду погибает», тоже вышли из казарм. Полковник Шварц со страху спрятался в навозную кучу. Семеновцы потребовали, чтобы арестованные товарищи были освобождены. Иначе, говорили они, пусть сажают в крепость весь полк. Власти отказались исполнить их требование. «Где голова, там и ноги», — говорили солдаты и по своей воле отправились вслед за первой ротой в крепость. Толпы народа двигались по Петербургу вдоль реки Фонтанки, где располагался полк, провожая семёновцев. «Куда вы?» — кричали солдатам из толпы. «В крепость. Под арест», — спокойно отвечали солдаты.

Поэт Рылеев, который стал одним из основателей и главных деятелей тайного общества, рассказывал: «В городе волнение и тревога не переставали. Полки ходили беспрестанно; пушки везли, снаряды готовили, адъютанты скакали, народ толпился, в домах было недоумение, не знали, что придумать и предпринять, опасаясь бунта».

Бунта на этот раз не случилось. Прежний Семёновский полк был распущен, главные виновники беспорядка наказаны, остальные солдаты переведены по другим частям, а на их место набраны новые.

Правительство было очень напугано. Дело нешуточное: целый гвардейский полк отказался повиноваться начальству.

Участники тайных обществ ясно увидели, какая огромная сила — армия. Они стали распространять среди солдат стихи и песни, напоминали про «семёновскую историю», призывали, когда настанет срок, действовать решительно. Сочинял песни поэт Рылеев вместе со своим другом — писателем и офицером Александром Бестужевым.

Песни разлетались по всей стране, попали они, конечно, и в Москву.

Студент Александр Полежаев знал и любил эти песни. Они звали разорвать цепи, освободить народ.

Близ Фонтанки-реки
Собирались полки.
Слава!
Их и учат, их и мучат
Ни свет ни заря.
Слава!
Что ни свет ни заря,
Для потехи царя.
Слава!
Разве нет у них рук,
Чтоб избавиться мук?
Слава!
Разве нет у них штыков
На князьков-дураков?
Слава!
Разве нет у них свинца
На тирана-подлеца?
Слава!..

Полежаев охотно читал рылеевские песни своим товарищам-студентам, те запоминали их и несли дальше.

Декабристы

Туманным морозным утром 16 декабря 1825 года в открытых санях примчался из Петербурга в Москву царский гонец и передал главному московскому начальнику, генерал-губернатору, секретное письмо от нового царя Николая Первого: «Мы здесь только что потушили пожар, примите все нужные меры, чтобы у вас не случилось чего-нибудь подобного».

Говоря про пожар, Николай Первый имел в виду восстание, которое стало называться восстанием декабристов.

Незадолго перед этим умер прежний царь Александр. Детей у него не было, и власть должна была перейти к следующему по возрасту брату — Константину. Но тот не захотел стать царём, и наследником сделался третий брат — Николай.

Знало об этом только царское семейство. Чиновники и армия уже принимали присягу — клялись в верности — императору Константину, в лавках продавали его портреты, чеканили монеты с его изображением.

И вдруг появилось распоряжение присягать заново — на этот раз Николаю. Многие не понимали, что происходит, началось смятение. Рылеев и другие руководители тайного общества решили, что нельзя упускать такой случай — пора выступать. Они задумали вывести войска на площадь, отказаться от присяги и свергнуть царя.

На рассвете 14 декабря восставшие войска построились над Невой, на площади у памятника Петру Первому. Царские генералы и священники уговаривали солдат разойтись, но солдаты их не слушались. Тут же стеной стоял народ, готовый поддержать армию. Когда отряд верных царю кавалеристов бросился в атаку, солдаты встретили его ружейным огнём, а народ — камнями и поленьями. Но сами восставшие не перешли в наступление и упустили успех.