Вся жизнь — игра

Маргарите исполнилось тридцать. Для женщины прошлого века это было бы трагическим моментом: разменивая четвертый десяток, она входила в так называемый бальзаковский, то есть критический, возраст. Помнится, кто-то из героев Лермонтова говорил: «Она уже старуха, ей двадцать шесть».

Мы же, наверное, стали жить медленнее. Для нашей современницы тридцать — это взлет молодости. Чудесное время, когда опыт уже приобретен, и в то же время все еще впереди.

В этот день наша Львица почувствовала себя готовой к прыжку. Даже не к прыжку, а к полету. Она, как штурман, выбрала курс: в сторону счастья.

В последние два дня, после стычки Георгия с Лучано, вокруг нее образовалось некоторое затишье. Никто из окружающих мужчин не объявлялся и не докучал ей, они словно затаились.

Лучано не выходил даже к обеду, скрывался в своем номере. От Кости — ни слуху ни духу. Георгий… она старалась в эти двое суток не думать о нем, чтобы от волнения не испортился цвет лица.

Необходимо было сосредоточиться и привести себя в безупречную форму к предстоящему торжеству.

А платье к юбилею она подготовила особенное: из шелка, имитирующего золотую парчу, и… со шлейфом.

Раз предполагаются пажи, значит, нужно подготовить для них ношу…

Валентин, объединяющий в одном лице хозяина и метрдотеля ресторанчика «Под платаном», превзошел сам себя. Как же: нынче у него в гостях будет не просто богатая клиентка, но и коллега из самой столицы!

В счет, который представили Маргарите, была внесена специальная графа: «пожнадзор». Это означало, что местной пожарной инспекции будет дана немалая взятка, чтобы весь зал разрешили осветить свечами. Ну и, разумеется, сами разноцветные толстые витые свечи тоже влетели в копеечку, хотя закупали их оптом.

Это была затея Маргариты, и она с лихвой окупила себя.

Круглый Зальчик преобразился. Не было больше тут массивной колонны по центру и полувыцветшего поролона под потолком, а росло настоящее вековое дерево, уходящее корнями глубоко-глубоко, к самому центру Земли, где клокочет раскаленная магма. Даже серые воробьишки выглядели не хуже сказочных колибри.

Ее встретило море роз.

С десяток корзин с цветами всевозможных оттенков стояли у ствола «платана» вплотную одна к другой, и это напоминало пышную клумбу.

Или, точнее, — ухоженный могильный холмик.

Это не было ее идеей и не входило в перечень оплаченных услуг. Она терпеть не могла розы с того памятного дня, вернее, с той памятной ночи.

А было это подношением Лучано, старавшегося загладить перед прекрасной синьориной свою вину.

Итальянцы прибыли заранее, и Джузеппе, не дожидаясь именинницы, уже отмечал вовсю. Он пристроился к сервировочному столику у служебного выхода, где громоздилась целая батарея выпивки, заготовленной для всей компании. Похоже, намеревался уничтожить все в одиночку.

Тем не менее старик, как обычно, казался трезвым. Он успел подбежать к Маргарите первым:

— Феличита! Поздравляю, беллиссимо синьорина! Примите скромный подарок. Это из Ватикана, освящено самим папой.

На его сухонькой ладошке поблескивало крошечное позолоченное сердечко-подвеска, на одной стороне которого был мелко выгравирован агнец Божий, а на другой — коронованный лев, несущий в передних лапах католический крест.

Хорошо. Символично. Лев в короне — то, что надо. Пусть это будет добрым предзнаменованием.

Маргарита поцеловала старика в морщинистую щеку, и тот, закрасневшись, как мальчик, засеменил опять к спиртному.

Ну, хорошо, Джузеппе-то как всегда оказался на высоте. Однако Понтини на роль пажа не планировался: человеку такого ума пристало быть при королеве разве что первым министром.

Но где же остальные: Константин, Лучано и, естественно, Георгий?

Ага, вот Лучано Джерми. Он несмело приближался к ее столику, ожидая сурового приема. Но Маргарита была сама любезность, как и подобает настоящей хозяйке праздника. И неудачливый Отелло воспрянул духом.

Он поздравил именинницу, и она даже предложила выпить на брудершафт. К его восторгу, они даже поцеловались — правда, коротко, мгновенно, едва соприкоснувшись губами. Однако для Джерми и этого было достаточно: он оказался на вершине блаженства.

Он не слушал прочувствованную приветственную речь Валентина, которую тот произнес с невысокой сцены в честь очаровательной гостьи, почтившей его заведение своим присутствием. Он готовился произнести собственную, тщательно продуманную и даже отрепетированную перед зеркалом. Дождавшись, когда метрдотель отойдет от микрофона, Лучано начал:

— Я долго думал, синьорина, что преподнести вам в этот знаменательный день.

— Так вот же, — Рита кивнула на розы. — Разве этого мало?

— Мало! Для вас — мало. Ваша несравненная красота…

Маргарита поморщилась:

— Ох, как слащаво. Вы впадаете в крайности, дорогой Лучано. Помнится, недавно вы… А впрочем, ладно. Кто старое помянет, тому глаз вон. Видите, я переняла манеру вашего диретторе, говорю пословицами… Но продолжайте.

Однако Джерми уже смешался и позабыл текст, выученный наизусть.

— Вот, — уже просто и коротко сказал он, снимая с мизинца перстень с сапфиром. — Наша семейная реликвия.