Вся жизнь

Некоторое время Эггер жил на денежное пособие, которое платили тем, кто вернулся с войны. Но этих денег хватало только на самое необходимое, и Эггер понял, что придется ему, как в юности, браться за любую случайную работу. Как и тогда, он ползал в погребах и на сеновалах, разгружал мешки с картошкой, надрывался в поле или убирал навоз в оставшихся хлевах и свинарниках. Он по-прежнему не отставал от других, более молодых работников, а иногда и вовсе взваливал на спину внушительные связки сена высотой метров до трех и медленно, шатаясь, поднимался по отвесному кормовому лугу. Его кривая нога к тому времени почти утратила чувствительность в области колена, и стоило Эггеру повернуть голову хоть на сантиметр, как он тут же ощущал в шее острую боль, раскаленной нитью тянущуюся до кончиков пальцев – из-за этой боли засыпал он, только неподвижно лежа на спине.

Летним утром 1957 года Андреас Эггер поднялся с постели задолго до восхода солнца и пошел на улицу. Его разбудили боли, а прогулка на воздухе, ночном и прохладном, приносила облегчение. Козьей тропкой он прошел по общинному лугу, слегка уходящему вбок, обогнул две скалистые глыбы, которые возвышались над лугом, словно спины спящих животных, а потом почти час поднимался по непроходимому склону среди валунов до пика Пропасти. Тем временем забрезжил рассвет, вдали запылали вершины гор. Эггер как раз собирался сесть, чтобы срезать складным ножом кусок разодравшейся кожаной подметки, как вдруг из-за скалы показался какой-то человек, старик, и с широко распростертыми руками бросился к Эггеру.

– Милый человек, господин хороший! – крикнул он. – Вы в самом деле не мираж?

– Полагаю, нет, не мираж, – ответил Эггер и увидел, как в скалах показалась еще одна фигура и навстречу ему, спотыкаясь, вышла старушка.

Оба выглядели жалко, растерянно, дрожали от изнурения и холода.

Старик, собиравшийся броситься навстречу к Эггеру, заметил в руках у того нож и остановился.

– Вы ведь не собираетесь нас убивать? – испуганно выпалил он.

– Господи, помилуй нас, – тихо произнесла старушка.

Молча убрав нож, Эггер посмотрел прямо в лицо старику и старухе, а те, широко распахнув глаза, не сводили с него взгляда.

– Ах, господин мой хороший! – продолжал старик, и казалось, что в глазах его стоят слезы. – Всю ночь мы бродим по этим горам, а тут одни камни кругом!

– Одни камни! – подтвердила старушка.

– Камней больше, чем звезд на небе!

– Господи, помилуй нас.

– Мы заблудились!

– Кругом одна лишь темная, холодная ночь, куда ни посмотри.

– И камни, – повторил старик, и тут на глазах у него действительно выступили слезы, а потом капельками, одна за другой, покатились по щекам и шее. Его жена умоляюще смотрела на Эггера.

– Мой муж уже собирался лечь и умереть прямо тут!

– Фамилия наша Рошкович, – заговорил старик. – Мы женаты уже сорок восемь лет. Это ведь почти полвека! Прожив вместе так долго, точно знаешь, что ты значишь для супруга и что супруг значит для тебя, понимаете, господин мой?

– Не совсем понимаю, – ответил Эггер. – К тому же никакой я не господин. Но, если хотите, могу отвести вас вниз, в долину.

Они спустились в деревню, и старик Рошкович заключил сопротивляющегося Эггера в объятия.

– Спасибо вам, – растроганно сказал он.

– Да, спасибо, – повторила его жена.

– Спасибо, спасибо!

– Ладно уж, ладно. – Эггер отступил на шаг назад.

Боязливость и отчаяние пожилых супругов развеялись еще тогда, когда они стали спускаться с пика Пропасти, а с первыми лучами солнца их усталость как ветром сдуло. Эггер показал им, как пить росу с горной травы, они утолили жажду и почти все время шли вслед за ним, тараторя как малые дети.

– Мы хотели вас кое о чем попросить, – начал старик. – Не покажете ли нам какие-нибудь тропы? Вы, кажется, ориентируетесь на этой местности, как в собственном палисаднике.

– А для нашего брата вылазка в горы – нелегкая прогулка, – подтвердила его жена.

– Это займет только день-другой. Хотим подняться в гору и спуститься обратно, вот и все. Об оплате даже не задумывайтесь, мы не хотим оставить о себе плохое впечатление. Ну, что скажете?

Эггер задумался о работе, предстоящей в ближайшие дни. Надо порубить на дрова несколько бревен, заново вспахать картофельное поле, где из-за дождя случился оползень. Он с ужасом представил рукоятку плуга, от которой не спасают даже самые жесткие мозоли и уже через несколько часов кожа ладоней начинает пылать.

– Да, – ответил Эггер. – Кое-что могу показать.

Целую неделю Эггер водил стариков по разным тропам, все усложняя и усложняя маршрут, показывал им красоты края. Такая работа доставляла ему радость. Он с легкостью ходил по неровной поверхности гор, а воздух на высоте сдувал все хмурые мысли прочь. Кроме того, они переговаривались лишь изредка – с одной стороны, потому что не находилось тем для разговора, а с другой – потому что его спутники и так поспевали за ним, дыша тяжело и со свистом, а тут уж точно не захочешь говорить о чепухе.