Всевидящее око

Это надо было видеть! Искривленные губы, ледяные глаза, сердито раздутые ноздри. Но внутри бушевал вулкан. Зрелище было великолепное. Однако, зная особенности Леи, я постарался прекратить этот спектакль.

– Сказать по правде, мисс Маркис, сейчас я бы хотел уйти и оставить вас одну, чтобы вы успокоились.

Лед и пламя мгновенно исчезли. Ее руки безвольно опустились.

– Значит, я была права, – уже мягче произнесла Лея. – Вы не стремились к этому…

Она рассмеялась.

– Вот и еще одна мамина интрига провалилась. Обещаю: вам не придется на мне жениться. И намеков с маминой стороны больше не будет.

– Мисс Маркис, я не знаю, откуда у вашей матери появились такие мысли. Я ей повода не давал.

– Повод у нее всегда один устройство моего счастья на свой манер… Но вы отличаетесь от других мужчин, – сказала Лея. – Я хотела сказать, вы не ищете новой любви. Похоже, вам этого не нужно.

В речной дымке плыла синяя баржа. Печально ворковал дикий голубь, летающий над полыньями. Отсюда он казался серым камешком. Мне вспомнилось, как отшатнулась от меня Пэтси в нашу последнюю встречу. Одна часть меня была готова печально ворковать вместе с этим голубем, а другая… обрадовалась. Обрадовалась, получив желанный покой.

– Вы правы, мисс Маркис, – сказал я. – Этот вид охоты меня больше не увлекает.

– Зато вы целиком поглощены другой охотой. Вы охотитесь за моим братом. Или за всей нашей семьей?

– Я ни за кем не охочусь, – стараясь говорить спокойно, возразил я. – Мое единственное желание – добиться торжества справедливости.

– Чьей справедливости, мистер Лэндор?

Меня остановил не ее вопрос. Я заметил перемену в лице Леи. Сначала у нее бешено заблестели глаза. Потом побелели щеки. Вслед за ними раскрылся рот, став похожим на медвежий капкан.

– Такой вопрос легко задать. Боюсь, я не сумею с такой же легкостью на него ответить. – Я старался говорить непринужденно, как будто услышал от нее забавную шутку. – Попробуйте поискать ответы вместе с вашим другом По. Он обожает философствовать на такие темы. А сейчас, мисс Маркис, мне пора идти.

– Вы не посмеете!

Эти слова вырвались у нее не изо рта, а из глубины души. Они всколыхнули воздух, и он маленькими вихрями заметался вокруг скамейки.

– Нет! – закричала Лея.

Ее крик был совсем иным, непохожим на тот, что я слышал в доме Кембла. Сейчас она кричала вполне по-человечески. Знаешь, читатель, этот крик принес мне странное облегчение. Я понял, что не являюсь причиной ее мучений. У Леи Маркис начинался припадок.

– Мисс Маркис!

Она уже не слышала меня, хотя внешне могло показаться, что ей стало стыдно за свое поведение. Шатаясь, она побрела к обрыву.

– Мисс Маркис! – снова крикнул я.

Умом я понимал, что она движется к собственной гибели, но мое тело будто приросло к скамейке. А Лея брела и брела на одеревенелых ногах. Она выбралась на обзорную площадку, не имевшую никаких ограждений. Сотрясаясь всем телом, она подвинулась к самому краю. Несколько секунд ей еще удавалось сохранять равновесие, потом она наклонилась и…

– Нет! – завопил я.

Я успел схватить ее за руку, но было поздно. Ее тело, исполненное намерения упасть, падало, увлекая за собой и меня. Мы полетели вниз, сопровождаемые стуком камней и обжигающими порывами ветра. Я крепко вцепился в пальцы Леи и закрыл глаза.

Падение было секундным. Под ногами у меня вновь оказалась твердая поверхность.

Я открыл глаза и почти засмеялся, ощущая боль в спине и ушибленных коленках. Какая ничтожная плата! Главное, мы были живы. Пролетев не более восьми футов, мы упали на гранитный выступ и… спаслись. Мы с Леей были спасены.

Когда первый восторг угас, я понял, что радоваться нечему.

Лея пролетела мимо выступа, и сейчас ее тело висело на моей руке, раскачиваясь в воздухе. Как же медленно доходило до меня наше отчаянное положение! Лея висела над обрывом. Я оставался ее единственной спасительной нитью, тонкой и ненадежной, ибо сам едва держался на узком выступе.

А под нами – под нами были сотни и тысячи галлонов воздуха. Там, где он кончался, нас ждали острые, покрытые ледяной коркой береговые камни. Любой из них мог превратить наши тела в кровавое месиво.

– Лея, – хрипло прошептал я. – Лея.

Очнись! Я мог бы беспрерывно кричать это слово. Она все равно меня не слышала. Лея целиком находилась во власти припадка. Ее одеревеневшее тело тряслось в судорогах, норовя выскользнуть. Из приоткрытых губ сочилась пена. Я достаточно насмотрелся на страдающих падучей и знал: пока не окончится припадок, Лею не разбудит даже иерихонская труба.

Сколько еще я смогу удерживать ее на весу? Ведь она держалась на нескольких пальцах одной руки. Не наступит ли страшный миг, когда придется выбирать: разжать свою руку или падать вместе с нею?

– Лея!

Я не звал на помощь. Я упорно звал ее, ибо только она могла мне помочь. Мы забрались в такое место, где нет случайных прохожих. Гребцы больших и малых лодок, плывших по реке, даже не поднимали головы, считая, что крики обращены не к ним.