Всемуко Путенабо

Агеенко откидывает с кресла спортивные штаны, предлагает сесть, а сам, сложив руки на груди, располагается напротив:

— Интересуетесь Кириллом?

— Очень. — Искренность в глазах. — И его будущей женой. Извините, если напоминаю о неприятном.

— Да ладно, какое там. — Агеенко устало машет рукой. — Хотя… не без этого.

— Почему вы с Аленой разошлись? Из-за него?

— Как посмотреть. Честно говоря, все было предопределено задолго до Кирилла.

Взглядом Алекс просит расшифровать.

Анатолий опускает кисти на подлокотники. Вылитый царь на троне. Только без царства.

— Я по жизни человек не семейный. Не потому, что не могу, а не хочу. Не требую от других большего, чем могут дать, и не выношу, когда этого требуют от меня. Нет ничего лучше свободных отношений. Сейчас мне хорошо, у меня все так, как нужно. — Агеенко вспоминает, что спрашивали не о нем. — С Аленой в этом плане тоже все было в порядке.

Алекс внимательно слушает.

— Мы с Аленой не мешали друг другу жить, — продолжается исповедь. — Судьба свела нас, когда мне нужна была нежность, ей — сила, помощь и защита. Это именно то основание, те три кита, на которых строились наши отношения. Не больше. Плюс разница в возрасте — мне глубоко за сорок. Почти в два раза. Я понимал, что это не могло длиться долго. Каждый дал другому что мог.

— И тут появляется Кирилл… — подгоняет Алекс, — молодой, интересный…

Пыл рассказчика, только что пошедший на убыль, снова взлетает:

— Нет.

— Что — нет?

Недоумение гостя льстит рассказчику как оратору.

— Кирилл потом. — Ухмылка против поднятых бровей. — Сначала Аленка связалась с Вовкой, а он мой ровесник.

— — —

Глава 3

Любовь — культурная надстройка на половом инстинкте, направленном на существование и размножение вида. Да, именно так — если ты ученый сухарь. Потому что любовь — это нечто, что чувствуешь, но объяснить не можешь.

Ох, как чувствуешь…

Чертовы домофоны. Чтоб их, в бога душу мать в пекло через задницу, и много других случайно вырвавшихся нехороших слов. Кирилл гордится великим и могучим, но сейчас хочет орать обыденным обидным.

Открывать подъездную дверь никто не желает.

— Пожалуйста! — умоляет он. — Это срочно!

Смилостивилась одна старушка с самого верхнего, долгие ей лета. Щелчок запора слышен и снаружи. Зуммер. Кирилл ныряет внутрь.

Пусть сначала пятый. На нужную сторону выходят две квартиры. Кирилл начинает с ближней.

Сердце выпрыгивает. Дзинь-дзинь! Тишина. Еще раз: дзинь-дзинь! То же самое. Вот тебе и суббота.

Он перелетает к другой двери. Здесь ждет удача.

— Простите… — он склоняется к образовавшейся щели. — Вчера кто-то снял на телефон машину у соседнего подъезда. Не подскажете…

— Нет. — С резким стуком щель схлопывается.

Нервы. Кулаки побелели. Костяшки пальцев хотят наружу.

Ноги несут вверх.

Шестой, справа. Кнопка, пиликанье, шаги.

— Скажите…

— Вы кто?

— Сосед из другого подъезда. Можно один вопрос?

— Если быстро.

— Вчера…

— Вчера нас не было дома. Извините.

Слева. «Дрррр», — словно не звонок, а магазинная сигнализация. Зато хорошо слышно. Затемнение в глазке — кто-то смотрит и не спешит отворять.

«Дррр», — еще раз.

— Откройте, пожалуйста. — Кирилл дрожит от нетерпения. — Я не уйду, пока не поговорю. Всего один вопрос…

То ли похожая на угрозу просьба почему-то срабатывает, то ли там просто долго раскочегариваются. Скрип отворяемой двери ласкает уши.

— Скажите…

Бум!

На Кирилла наваливается темнота.

— — —

— Вовка — это кто? — Рука Алекса потянулась к планшету.

— Горский, Владимир Терентьевич, — охотно разъясняет Агеенко. — Друг детства. Потом судьба развела, а недавно встретились опять. Я их и познакомил на Вовкином дне рождения. Все как обычно: «Алена, это Вова, Вова, это Алена». Активно лысеющий Вова галантно шаркает ножкой. «Вы танцуете?» Медленное кружение… сокращение дистанции до нуля… бархатный шепот… Валерия, его жена, с тех пор меня ненавидит.

Алексу требуется конкретика:

— Их не могло связывать что-то… серьезное?

Агеенко грубовато хмыкает:

— Не могло, а связывало. Ради нее Вовка собирался уйти из семьи, готов был супругу с детьми бросить. И если бы Аленка не увлеклась потом более молодым и перспективным сотрудником Вовкиной фирмы…

— Уверены? — настаивает Алекс на предыдущем тезисе.

— Более чем, — смеется Анатолий. — Я уже говорил, что мы разрешали друг другу больше, чем принято в обычных семьях. Однажды моя очередная пассия не пришла, и я, вернувшись без предупреждения, застал обоих интересующих вас голубков в интересной позиции. Пошутил еще, нельзя ли присоединиться. Вовку как ветром сдуло. Большой наивный мальчишка. Верил в любовь.

— Что потом?

— Они встречались какое-то время, пока ваш молодчик старого коня из борозды не выпихнул.

— А вы?

На губах Агеенко появляется печальная улыбка:

— Давно понимал, что Алена уйдет, не знал лишь, когда именно. Пока оставалась — не гнал, когда пришел срок — отпустил. Я не люблю проблем.

Алекс задумывается на секунду.

— Как вы познакомились с Аленой?

Вопрос Анатолию неприятен:

— Это обязательно?

— Желательно. Не имею права объяснять всего, но ваш ответ, возможно, спасет чью-то жизнь.

— Ну что ж, — Агеенко кивает. — Если все так серьезно…