Всемирный следопыт, 1930 № 12

Набрав у кого мог лубочных и старых без переплетов книг, я погрузился в чтение, иногда выходя искать среди леса и по берегам еще закрытой льдами речки самородков. Когда мне переставали давать в лавке провизию, я ходил на работу в ночную смену. Работал в настоящей шахте, где было сыро и куда спускались в бадье, стоя в ней и держась за канаты.

Отверстие шахты выходило из невысокого холма; добываемая порода сваливалась кучами тут же. Неподалеку была бутара — закрытый деревянный цилиндр, вращаемый в горизонтальном положении; внутри бутары песок обрабатывался ртутью, как в вашгерте.

Нет ничего удивительного, что при такой технически несовершенной добыче золота и платины некоторые старатели брали от конторы разрешение снова промывать отработанные кучи песку и, как утверждали на прииске, добывали прилично.

Я стоял в паре с другими рабочими на вороте, выкручивая с двадцати тридцати метровой глубины тяжелую бадью, полную золотоносной породы; вторая бадья одновременно шла пустая вниз; там ее насыпали.

Три ночи я проработал под землей, где забойщик бил киркой впереди себя, а я лопатой наваливал породу в тачку и катил ее к бадье, под вертикальный колодезь. Работать надо было все время согнувшись; забойщик работал сдельно, и угнаться за ним я не мог. Пришлось бросить эту работу, хотя ночная смена оплачивалась рублем.

_{Три ночи я проработал под землей, вывозя породу в тачке}

Мой интерес к приискам начал проходить. Между тем в бараке появился хищник — настоящий хищник уральской тайги, молодой человек, туалет которого был выдержан по всем правилам описанного мной местного щегольства; у него, видимо, были деньги, потому что он совсем не работал, только жил в бараке, может быть, с какими-нибудь конспиративными целями.

При всеобщем жадном внимании хищник рассказывал о жизни себе подобных.

— Есть, — говорил он, — такие золотое места, о которых знаем только мы, хищники. Есть верховое золото: сорвешь пласт дерна, и с корешков травы стряхиваешь, как крупу, чистое золото. Есть речки, ручейки в горах, где на пуд песка — золотник платины. Есть самородное золото, содержат его так называемые «карманы» — гнезда мелких самородков и крупного золотого песка; попади на такой карман, будешь всю жизнь богат.

Однажды ночью хищник исчез. Как пришел — сразу; кое-кто видел его вечером за бараком в таинственной беседе с двумя бородачами; еще говорили, что его ищет полиция. Незадолго до его исчезновения один старик, серьезный и хворый, часто беседовавший со мной о жизни и людях, сказал мне, что ему один хищник, умерший год назад в больнице, сделал признание о зарытых двух голенищах, полных золотого песка, под старой березой, в таком-то селе. Название этого села я забыл. Я рассказал историю о голенищах мужику с рыжей бородой, Матвею, с которым сблизился, так как, по словам Матвея, он побывал в тех местах, где живал и я — в Приволжье, на Каспийском море, в Баку.

Мы уговорились итти искать клад. Получив расчет (рубля два), я вышел с Матвеем на лесную дорогу, и тут спутник мой доверчиво сообщил, что он бежал с каторги. Затем на первом же ночлеге, у одинокой женщины с тремя детьми (дом стоял на краю деревни), этот благодушный, благообразный мужичок, лежа со мной вечером на полатях, предложил мне убить хозяйку, детей и ограбить избу: в избе было чисто, хозяйственно, была хорошая одежда, полотенца с вышивкой, стенные часы и два сундука. Он предложил сделать это дня через два ночью, вернувшись к деревне окольным путем, а пока высмотреть хорошенько, где у хозяйки спрятаны деньги.

Он говорил так страшно просто и деловито, что я испугался. Видимо, он нуждался в товарище для ряда преступлений.

За эту ночь золотой дым вылетел из моей головы. Утром, взяв котомки, мы простились с хозяйкой, которая дала нам на дорогу яиц и хлеба.

Отойдя немного от деревни, я в упор заявил Матвею, что никуда с ним не пойду, так как быть в компании с негодяем и убийцей мне отвратительно.

Мужик опешил. Он пытался уверить меня, что пошутил, но в его голубых глазах лежала подозрительная муть, может быть, прямо угрожающая мне; поэтому, наматерившись вдоволь, мы расстались. Он побрел вперед, а я вернулся и предостерег женщину, чтобы она не пускала снова этого Матвея ночевать, вкратце рассказав суть дела.

Слушая меня, она была бела, как ее полотенце, и заголосила, что тотчас побежит к уряднику. Я пошел обратной дорогой и застрял на несколько дней на чугуно-плавильном заводе, где мне дали работу.

IV

Теперь мне интересно вспоминать свои работы, потому что прошло много лет, стерших ощущение грязи, вшей, изнеможения и одиночества, Но тогда это было не так интересно, — было разнообразно и трудно.

Сдав паспорт, получив традиционный рубль задатка и сунув котомку на нары в рабочей казарме, я был послан в сарай просеивать древесный уголь на поставленном наклонно большом прямом решете из проволоки. Кроме меня, тут работал еще один человек, дюжий мужик. Плата была семьдесят пять копеек поденно.