Всемирный следопыт, 1930 № 05

«Литке» дал ход. Скрывается в тумане наш домик. Бледнеют очертания берега. Мы уходим от острова. Не раз за три года у каждого из нас срывались проклятия по его адресу. А теперь мы почувствовали как крепко сжились с ним, с его суровой природой, с его метелями.

Скучали ли мы?

Во-первых, почти все мы были охотники. А какой охотник скучает, если у него под носом всегда имеется зверь! Мы боролись за свою жизнь, за существование колонии, за красный флаг над островом. А разве можно скучать в борьбе? Разве можно скучать, имея перед глазами суровую красоту арктики? Какая из наших иллюминаций сравняется с полярным сиянием, которое запечатлелось в нашей памяти, как улыбка на суровом лице арктики.

XI. Улыбка арктики.

Еще в детстве я увлекался отчетами арктических экспедиций и дневниками полярных исследователей. В них всегда меня поражали, захватывали, увлекали и манили две стороны. Во-первых, то неимоверное, нечеловеческое напряжение нравственных и физических сил человека, то упорство, с которым он шаг за шагом отвоевывал ледяные пространства. И во-вторых, то спокойствие, с которым арктика встречала гордеца-человека, в свою очередь вырывая у него одну жертву за другой. Ярко нарисованные картины полярных сияний почему-то уже тогда ассоциировались у меня с безмолвными улыбками строгого и загадочного, как у сфинкса, лица арктики. Рисовалось, что с этой улыбкой она спокойно принимает удары человека и заманивает его все дальше и дальше в свои ледяные объятия. Увидеть эту улыбку стало моей мечтой,

Перешагнув полярный круг, я с нетерпением ждал этого феерического явления, и при первом сообщении о его признаках, вылетел из комнаты. Резкий ветер ударил мне в лицо, когда я невольно повернулся к северу. Но север был чист. Только звезды ярко блестели на темном бархате неба. На западе я увидел два гигантских луча, выходящих из-за горизонта и простиравшихся на четверть небесного свода. У основания цвет их был молочно-белый и резко выделялся на небосклоне. По мере удаления от горизонта свет постепенно бледнел и наконец рассеивался совершенно. Форма лучей резко напоминала старинные китайские двуручные мечи. Просвечивающие сквозь них звезды создавали впечатление, что какой-то искусный мастер затейливо украсил их бриллиантами. Как завороженный наблюдал я за этими фантастически-гигантскими мечами. Невидимая рука время от времени приводила их в движение, заставляя то удаляться друг от друга, то снова сближаться. Словно кто-то выравнивал их.

Весь занавес горит, искрится и переливается.

Скоро мне показалось, что вокруг стало значительно светлее. Инстинктивно я стал искать источник света. Прямо на востоке щель, образованная темными облаками, горела ярким желтым светом. Не успел я задержать здесь взгляда, как из-за облака несколькими градусами выше светящейся щели выбросило целый сноп лучей, напоминающий полуразвернутый веер. Нежнейшие малиновый, желтый, зеленый и пурпуровый цвета раскрашивали веер. Лучи каждое мгновение меняли свою окраску. Тот, что за секунду перед тем был малиновым, сейчас горел пурпуром, а через мгновение нежным желтым, переходящим в свою очередь в фосфорическо-зеленый. Почти четверть часа продолжалась эта непередаваемая по красоте игра красок. Лучи несколько раз вытягивались и почти доходили до зенита, потом падали в южную часть небосвода и снова сильно укорачивались. Наконец окраска их стала сильно бледнеть. Они теснее придвинулись друг к другу. Веер закрылся и через несколько минут превратился в большое белое страусовое перо, красиво завернувшееся к югу. Вслед за ним из того же основания выросло новое такое же перо и легло параллельно первому Оба они слегка колебались, незначительно удлинялись и снова сокращались.

Пока я наблюдал восток, на западе сказочные мечи оторвались от горизонта, преобразились в три узкие бледные полосы и неподвижно висели на небосклоне. Внутри их также не было заметно никакого движения.

Казалось, что силы, только-что так фантастично украшавшие небо, иссякли и теперь остались на небе от прежней феерической картины только бледные мазки.

Я посмотрел на часы. Было ровно десять. Как незаметно прошел час! Легкую суконную куртку свежий норд пронизывал насквозь Только теперь я почувствовал холод. На небе перемен не было. Продрогший, но радостный и возбужденный «улыбкой арктики», я пошел в дом. Но уютная, теплая комната казалась тесной и душной. Раскрытые книги не тянули к себе. Озноб скоро прошел, и я, одевшись в меха, через десять минут был снова наружу.

«Страусовых перьев» уже не было. Через зенит с востока на запад тянулась широкая светлая полоса. Оба ее конца рассеивались не доходя до горизонта. Внимательно рассматривая полосу, я заметил в ней слабое движение. Было похоже, что с запада на восток вдоль дуги сияния проносится пелена тончайшего тумана.