Всемирный следопыт, 1929 № 03

Телеграфист молчал.

— Вот, читай, — подал он старшине журнал вахтенной записи.

Вернулись в комнату. Подходя к свету, Старшина развернул журнал и быстро пробежал строчки депеши:

«Двадцатого декабря, парусно-моторная шхуна «Вега». Дрейфую на корги; гребной винт обломан, паруса порвало; грунт — камень; якоря не держат…» Дальше, местонахождение судна, повторение депеши. Затем — несвязные слова знаки и отчаянный призыв: «Спасите наши души!…»

Когда старшина кончил читать, жуткая тишина повисла в комнате. Сбившись в тесный кружок, хмуро стояли матросы.

— Близко другие суда есть? — спросил старшина вахтенного телеграфиста.

— Ледокол «ГС», по-моему, недалеко.

Старшина все больше волновался. Голос его обрывался, и зеленая бледность ползла по лицу.

Злился шторм. Стены домика вздрагивали, дрожала лампа; в ее неверном свете люди казались трясущимися в лихорадке.

— Надо исправить повреждение, — прервал тревожное молчание старшина. — Забирайте фонари, кидковый линь^[18]), скобы и все необходимое для подъема на мачту… и айда за мной!..

В комнате, как подстреленные, заметались люди. Словно залетел порыв шторма и бешено закрутился, стесненный стенами. В минуту комната опустела. Жалобно скрипнув, захлопнулась дверь, и в коридоре, удаляясь, умолкли торопливые шаги…

* * *

Жиленко, закрученный в одеяло, лежал на полу.

«Чудаки, они думают, что я взбесился, — размышлял он. — Связали, как сумасшедшего, и бросили. Эх!..» — Ему сделалось душно. Заломленные назад руки отекали, воздух под одеялом становился горячим и тошнотным.

— Эй, дьяволы, развяжите… Задыхаюсь!.. — закричал он. Никто не отозвался. Крикнул сильнее. Все тихо кругом, слышно только, как гудит буря, потрясая станционный домик.

— Бросьте шутить, черти!.. Задохнусь!.. Молчат…

Жиленко решил сам освободиться от душной повязки. Подергал руками — сдается. Руки путаются в мягком одеяле, под локтями чувствуется узел. Крутясь с боку на бок и мотая головой, он освободил руки, быстро сбросил с головы повязку и облегченно вздохнул. Удивленными глазами окинул пустую комнату.

— Что такое?.. Где же все?.. — недоумевал Жилен ко.

Поднялся с пола, прошелся. Вдруг он почувствовал как бы уколы во всем теле. На него смотрел Сашка. Он лежал неподвижно.

«Как быть? — задал себе вопрос Жиленко. — Подойти к нему, извиниться — как-то неудобно. Страшно пройти мимо, — еще скажет: «трус!» Но где же товарищи? Почему никого нет в комнате? Странно»…

Косясь на Сашку, Жиленко осторожно проскользнул в двери и, когда очутился в коридоре, почувствовал облегчение. Украдкой взглянул из-за двери: раненый все так же неподвижно лежал и смотрел в одну точку.

«Уж не умер ли он?..» — пронеслось в голове. Взглянул пристальнее. Стало не по себе: не то совестно, не то жаль товарища. Решил вернуться и открыл дверь. Раненый зашевелился, издал ворчащий звук и скрипнул зубами. Словно холодной ладонью провели по спине Жиленко. Скрип зубов и ворчанье показались ему угрожающими, он невольно попятился, не спуская глаз с товарища. Потом повернулся и, словно спасаясь от погони, пустился бегом…

V. Авария с антенной.

Жиленко выбежал на улицу. Дверь рвануло ветром, и в лицо ударило снежной крупой. С трудом удержался на ногах на обледеневшей площадке. Сквозь мутную ткань пурги прорывался свет, падавший из окна радиорубки. Жиленко направился к рубке. Сделав несколько шагов, он поскользнулся на углаженной штормами ледяной коре и полетел через край площадки.

В неглубоком овраге, куда скатился Жиленко, бешено крутилась снежная воронка. С трудом выбрался Жиленко из оврага. Припадая к земле, он пробирался ползком по обледенелой площадке.

Налетел новый порыв бури, подхватил его, как щепку, и Жиленко вмиг очутился среди товарищей, толпившихся вокруг мачты. На земле у основания мачты валялись спутанные снасти, рея воздушной сети, связки изоляторов и бронзовые канатики антенны.

— Оборвало? — спросил Жиленко товарищей, но его голос потонул в шуме бури. Товарищи возились, распутывая снасти, и не замечали Жиленко.

С мачты спускался человек. Жиленко узнал старшину. Приближаясь к земле, старшина стал быстрее перекладывать ноги, вооруженные железными скобами, потом скользнул вниз по стволу мачты. Двое товарищей быстро подбежали, отомкнули карабин пояса, и продрогший старшина спрятался от ветра за мачту.

— Обморозил пальцы, чорт возьми!.. — выругался он.

— Высоко был? — расспрашивали товарищи.

— Нет. С полустеньги^[19]) свернулся, дальше не мог, руки шибко замерзли… Оттирайте…

Двое матросов набрали горсти снега и принялись растирать руки старшины.

Старшина пытался подняться на мачту для того, чтобы исправить повреждение антенны. Но почему так спешно потребовалось исправление?

Выбрав минуту затишья, Жиленко приблизился к товарищам, возившимся с тросом, и спросил:

— Почему сегодня, а не завтра?

Вместо ответа он услышал крепкое ругательство, и кто-то из товарищей, сунув ему в руки конец троса, крикнул:

— Тяни!

Жиленко взялся за трос.

— Давно бы так! Там люди минутами жизнь считают, а он тут — почему да отчего!..

VI. Жертва долга.