Всемирный следопыт, 1929 № 06

Через два дня после этого разговора снова состоялось свидание Ильина с Дюпоном в запущенном грязном углу сада, позади мастерской. Вдоль стены валялись груды железных обломков и строительного мусора. Остатки фундамента и стен находившейся здесь ранее и несколько лет назад сгоревшей пристройки к мастерской поросли густым колючим кустарником. Место было мало интересное для прогулок, редко когда кем посещалось и поэтому оказалось достаточно удобным для тайных бесед.

За эти два дня как будто не произошло ничего существенно нового, и тем не менее с первых слов Дюпона Ильину стало ясно, что период общих разговоров остался позади и что их предприятие получило самостоятельное движение, уже увлекающее за собой самих инициаторов.

Механик сообщил, что он еще раз вчера перекинулся несколькими словами с Луи, и у него создалось впечатление, что молодой гориллоид сполна захвачен размышлениями о грандиозных и чарующих полузверя перспективах, которые открылись ему благодаря намекам Дюпона. Луи жадно расспрашивал: как умирают белые? верно ли, что капитан может умереть? сколько белых живет там, за рекой?..

— Можете быть спокойны, — прибавил механик, — по всем этим пунктам он получил подходящие ответы.

Глаза Дюпона горели сосредоточенным возбуждением, все черты лица, как показалось Ильину, словно заострились, и ученый как-то сразу понял, что он, Ильин, теперь только маленькая пешка в завязавшейся игре и что с ним или без него события все равно будут развиваться.

— Пока, — продолжал механик, — дело идет по линии моего знакомства с этим мохнатым чортом, но очень желательно, чтобы и у вас получился с ним какой ни на есть контакт… Ну, хотя бы, для начала, чтобы он знал вас в лицо… Сделать это не трудно, потому что Ленуар вам в любой момент разрешит бывать по ту сторону стены, а чтобы он дал вам в проводники Луи…

Дюпон запнулся на полуфразе и задумался.

— Я полагаю, что сделать это очень просто, — быстро перебил Ильин, — я проявлю желание посмотреть гориллоидов в их, так сказать, домашней обстановке, когда их не пригибает к земле и не превращает в автоматов присутствие грозного капитана.

— Великолепно! Но только я вас предупреждаю, — продолжал механик, — что обращение с этой публикой чрезвычайно трудное. Скажем так: вы ведь ясно представляете, как надо приучать к себе крупную злобную собаку? А теперь представьте, что к вам хитро приглядывается дикарь. Приглядывается и соображает: с какого боку от вас можно получить пользу?.. Так вот, мой мохнатый приятель — это и то и другое, и до чорта трудно сообразить: когда имеешь перед собой крупного пса, которого можно приручить лаской или страхом, а когда— человека, может быть, похитрее и поумнее тебя самого… Это все вы имейте в виду при встрече с Луи, но связаться с ним нужно, потому что не так-то легко будет и нам в случае чего вылезть из воды, если и не вовсе сухими, то по крайности не слишком высоко замочив штаны.

* * *

Ленуар был очень заинтересован идеей осмотра Ильиным в сопровождении Луи лагеря гориллоидов и, давая пропуск, поставил одно условие: чтобы Ильин в тот же вечер зашел к нему и передал свои еще свежие впечатления.

Туземный солдат проводил Ильина до первых домиков лагеря за стеной, где уже ожидал молодой гориллоид, предупрежденный о предстоящем посещении. Как только солдат повернулся спиной к воротам, гориллоид резким движением пригнулся и подался вперед. Темные, глубоко запавшие глаза чудовища уперлись в глаза Ильина, потом с жадным вниманием ощупали всю его фигуру.

Ильин уже привык к бесцеремонному рассматриванию своей особы неграми, но здесь было нечто совсем иное. Там глядели наивные и потому немного смешные человеческие глаза, — здесь перед ним находилось бесконечно жадное существо иного мира. Так должно быть чувствует себя животное в клетке зоологического сада под упорными и жадными взглядами столпившихся вокруг людей…

Потом жуткая рожа гориллоида передернулась странной гримасой, и нельзя было понять, какому переживанию она соответствовала. Луи снова выпрямился и хрипло, но внятно сказал:

— Пойдем!..

Лагерь представлял собой скопление деревянных бараков, разбросанных почти беспорядочно. Луи молча вошел в ближайший из них. Внутреннее устройство было обычно го казарменного типа с двумя рядами нар по стенам и с проходом посредине. Барак был пуст, и на нарах слева валялась одинокая, свернувшаяся клубком мохнатая фигура. Луи вдруг издал резкий, ни на что не похожий лающий крик, и лежавший гориллоид сразу сорвался с места, дико оглянулся на вошедших и, нелепо согнувшись, почти касаясь пола руками, выкатился наружу.

— Каналья! — забормотал Луи. — Он должен быть на учении… Буду бить!..

_{Луи издал резкий крик, и лежавший гориллоид сразу сорвался с места и, нелепо согнувшись, выкатился наружу…}

Он зашагал вперед и через вторые двери вышел наружу.