Всемирный следопыт, 1929 № 03

Когда Жиленко добрался до третьего крепления вант, где нужно было переложить пояс, руки отказались повиноваться. В воздухе крутились снежные вихри. Мачта гудела, дрожала и качалась. Жиленко казалось, что он взбирается бесконечно долго. С каждым порывом ветра воздух словно пропадал, к горлу подкатывался ком, в висках стучало, и, крепко прижимаясь лицом к мачте, Жиленко жадно хватал губами воздух.

_{Мачта гудела, дрожала и качалась…}

В голове автоматически выстукивало: «Пятнадцать, еще пятнадцать метров, — всего семьдесят метров, а внизу пятьдесят пять…»

Голова закружилась, по телу пробежал жар.

Сделав над собой усилие, Жиленко обхватил ногами мачту, откинулся на поясе и принялся тереть заледеневшие руки о дерево. Вскоре тысячи иголочек забегали, закололи в пальцах.

Снова взбирался Жиленко. Вверху мачта качалась сильнее и убаюкивала, напевая тоскливые песни. Жиленко почувствовал прилив силы, когда услыхал над головой грохот трущегося о мачту канифас-блока[20]). Скобы на ногах стали как-то легче. Еще несколько шагов — и он крепко уцепился за железную рейку под клотиком. Прихватив себя подмышки поясом, Жиленко принялся распускать линь. Затем он продернул конец линя через шкив блока, опустил и стал перебирать. Тонкая веревка, подхваченная ветром, взвилась в воздухе. Продернув до узелка, означавшего половину линя, Жиленко остановился.

— Добре! — радостно воскликнул он и, поправив пояс, поудобнее лег на рейку и стал ждать… Там, внизу — товарищи; они подхватят брошенный с мачты линь, прикрепят к его концу трос фалгорденя[21]) и поднимут на мачту.

— Но почему они медлят? — забеспокоился Жиленко.

Вьюга всплеснула снежным крылом, заметалась вокруг мачты, и Жиленко увидел развивавшийся в воздухе линь.

— Чорт!.. — выругался он и только теперь вспомнил, что забыл взять гирю, без которой при таком ветре невозможно бросить линь на землю.

Он быстро перебрал все возможности, но ничего не придумал. Внезапно, словно кто-то шепнул ему: «Скобы…» Не задумываясь, он подтянул к себе болтавшийся по ветру фал (веревку), привязал к скобе конец и, расстегнув на ноге пряжку, бросил скобу вниз…

Минута ожидания казалась вечностью. «Неужели опять не вышло?» — томил его вопрос..

Но вот вслед за бегущим по блоку линем быстро поднялся конец пенькового троса и, дойдя до блока, остановился. Онемевшими от холода пальцами Жиленко просунул в шкив конец горденя. Трос быстро пошел вниз. Вскоре к клотику подтянулась рея антенны, и тонко заплакала бронза канатиков.

Снежная туча промчалась, ветер как будто ослабел, стало светлее, и в Прогалине между косматых туч проглянул клочок звездного неба.

Снявшись с рейки, Жиленко спускался по мачте. Руки онемели и не разгибались; опираясь на одну скобу и до боли прижимая свободную ногу к мачте, он медленно двигался.

Добравшись до вант, Жиленко сделал передышку, слегка размял руки и, перестегнув нижний ремень пояса, отдал верхний. Однако на нижнем поясе он удержаться не мог: ремень скользнул по обледеневшей мачте. Скоба бессильно звякнула о мачту, и Жиленко молниеносно скользнул вниз по стволу…

Лишь только подняли антенну, в окне рубки ярко вспыхнул огонь — условный знак: «исправно». Все бросились в рубку. Застучал мотор, затрещал искровой разрядник, и в бурные потемки океана понеслись призывы о помощи.

Ледокол «ГС» отозвался, отозвалась и «Вега». Зов о помощи с погибающего судна был еще отчаяннее и безнадежнее. Молча, со сверкающими глазами, люди радиостанции ждали, чем окончится морская драма…

Наконец карандаш телеграфиста бойко забегал по странице журнала, и из-под его конца нервно выпрыгивавшей строчкой легло на бумагу:

«ГС» — «Вега» на буксире, все в порядке…»

Казалось, разом раздвинулись стены тесной рубки. Зазвенели голоса, рассыпался смех.

— А Жиленко где? — спохватился один из товарищей.

— По-моему, он… — старшина не закончил своей фразы.

Словно искра тока по всем пробежала тревога. Бросились на улицу.

Недалеко от мачты, на ледяной скорлупе площадки чернело бесформенное пятно — останки разбившегося Жиленко…

Яростно налетали порывы ветра, мачта гудела, глухо стонали стальные ванты, и тонко плакала бронза антенны…

• • •

ЗА ТУНГУССКИМ ДИВОМ

Очерки Ал. Смирнова　

участника экспедиции,

снаряженной Академией Наук

в помощь Л. А. Кулику[22])

Рисунки худ. П. Староносова

IX. Фактория Ановар.

При слове «фактория» в вашем воображении, вероятно, рисуется ряд больших построек, магазины, склады, десятки служащих… Нет, в данном случае это нечто более скромное. Две маленьких бревенчатых избы, три покосившихся сарая, человек с цыганской бородой, именующийся заведующим, человек с подвязанной щекой, исполняющий хозяйственные обязанности, и маленькая женщина в огромнейших пимах, стряпающая обеды и ужины, — вот что носит название фактории Ановар.