Всемирный следопыт, 1928 № 06

— Рукляди! — в ужасе всплеснул руками управитель. — Графский солото — руклядь! Уф!..

«Не о графском ты золоте заботишься, а о своем. Насосался у нас здесь», — со злобой подумал Агапыч. И, подкравшись к управителю, шепнул ему на ухо:

— Подарочек ахвицеру посулите, он и перестанет ломаться…

Шемберг, хлопая туфлями, побежал в спальню и тотчас же вернулся, неся в охапке громадный сверток. Бросил его сразмаху на пол. По паркету рассыпались звериные шкурки: пламенем вспыхнул мех лисицы, бесстрастно-холодно забелели горностаи рядом с бессценным черным соболем и голубым песцом…

— Фот! — сказал Шемберг, — я давно хотел сделать фам презент[56]). Прошу, пожалюста!

Ротмистр отвернулся, показывая пренебрежение. Шемберг поколебался секунду, а затем решительно выдернул из-под полы шлафрока еще одну шкурку и бросил ее поверх других. Мех ее был ровного серого цвета, без всяких оттенков, но каждый его волосок имел серебристо-седой кончик. Ротмистр был ошеломлен красотой меха, но не показывал этого.

— Серебряная лисица! — прошептал благоговейно Агапыч. — Целую деревню за нее купить можно.

— Кунштюки ваши, сударь мой, — сказал уже не совсем твердо ротмистр, — все же ни к чему не приведут. Вас я беру, а добро свое здесь хороните. С собой тащить грузно, пропадешь…

Шемберг беспокойно оглянулся по сторонам. На глаза ему попался ларчик с кухенрейтерскими пистолетами. Схватил его и протянул ротмистру:

— Это тоже берите. Фы — зольдат, фам они нужнее. А я не о себе забочусь, интерес господина графа мне дороже…

Ротмистр сдался. Бережно принял от управителя ларчик и поставил около себя на стол.

— Ладно, — сказал он, в подтверждение своих слов, кладя руку на пистолетный ларец. — Берите с собой еще десяток лошадей, вьючьте их сумами переметными и торбами седельными. Хватит?

— О! — поднял глаза управитель. — Я всегда говориль, што фы благородии шеловек…

В этот момент за дверями послышалась возня, в зал ворвался человек и упал к ногам Шемберга, целуя полы его шлафрока. Это был Петька Толоконников.

— Барин, — завопил он, — меня с собой возьмите!.. Ежели останусь — здесь смертушка мне… Ведь для тебя служил, смилуйся, не бросай!..

— Пшел, пес! — брезгливо вырвал у Петьки полу шлафрока Шемберг. — Нишего я не знаю. Уходи! Шиво!

_{«Пшел, пес! — брезгливо вырвал Шемберг у Петьки полу шлафрока. — Уходи! Шиво!..»}

— Погодите, — сказал ротмистр и подошел к Толоконникову. — Отвечай, Уршакбашеву тропу знаешь? К верхнему мосту возьмешься ею вывести?

— Еще бы! — обрадованно вскинул голову Петька, — сколь разов ходил. Сначала все по берегу Белой, так штоб Малиновые горы[56]) по носу все время были, а как до Маярдака дойдешь, круто на восток сворачивай и тогда уж на «Золотые Шишки» держи. А под заводом купца Твердышева[57]) и будет мост через Белую. На тот берег перейдем— вот тебе и Сибирь!

— Верно! — подтвердил ротмистр и, повернувшись к управителю, объяснил — Трактом ретироваться небезопасно, от летучих отрядов мятежников нападения Ожидать можно. А с вашим добром как ускачешь? И решил я таковую диверсию[58]) учинить. Скрытной Уршакбашевой тропой к верхнему Белорецкому мосту пробраться, а от Твердышевского завода до нашей фортеции рукой подать…

— Карашо, — согласился Шемберг. — Ты с нами пойдешь, проводником.

Петька, благодарно шмыгнув носом, выбежал из зала. Никто не заметил, каким торжеством загорелись глаза Агапыча при последних словах управителя. Но он поспешил под опущенными ресницами скрыть их радостный блеск: Шемберг шел прямо к нему.

— Господин шихтмейстер, софета прошу. С заводом как поступить? Сжечь, штоб мятежникам не достался? Пример?

Агапыч выдвинулся вперед. Вид у него был торжественный и серьезный. Склонив голову набок, заговорил проникновенно:

— Батюшка, Карл Карлыч, сам ты видел, што я на службе его сиятельства графа живота не жалел. И хочу я до последнего издыхания ему служить. Останусь я на заводе его добро доглядывать. Бог не выдаст, свинья не съест. Стар я, и смерть мне не страшна. А может, хоть малую толику сберегу. Как прикажешь?

Не поверил управитель ни одному слову Агапычеву. Уставился в него пытливым взором. Хотел в душу ему пробраться, разворошить ее до дна, узнать, что задумала эта старая лиса. Но Агапыч ответил ему по-детски невинным взглядом. С безмятежным спокойствием ждал он ответа управителя. И Шемберг, не в силах будучи разгадать задуманное шихтмейстером, скрепя сердце, ответил:

— Оставайтесь. Я рад. Об усердии фашем, при слючае, графу донесу… Агапыч отошел в сторонку, в тень. Побоялся, что не сумеет скрыть радость, выдаст себя.