Всемирный следопыт, 1928 № 05

— Так поняли, ну и ладно. Видите ли, старик мне доверяет, и я не могу говорить много, пока не получу его разрешения. Но следующее я могу вам сообщить, потому что это уже было в газетах. Некий Беттертон, составивший себе состояние на каучуке, несколько лет назад оставил все свои средства Челленджеру, завещав расходовать их в интересах науки. Это была громадная сумма — несколько миллионов фунтов. Тогда Челленджер купил землю в Хенгист-Даун, в Суссексе.[72]) Это были никуда негодные земли на северной границе мелового района, и он, приобретя большой участок, окружил его колючей проволокой. В центре его владений была глубокая впадина. Здесь он затеял раскопки. Он объявил, — Мэлон подмигнул снова, — будто в Англии есть нефть, и он намерен это доказать. Он построил небольшой образцовый поселок с артелью хорошо оплачиваемых рабочих, которые поклялись держать язык за зубами. Сама впадина так же отгорожена, как и весь участок, и охраняется свирепыми собаками-овчарками. Много репортеров чуть не поплатились там своей жизнью, не говоря уже о задней части брюк, оставшейся в зубах овчарок. Словом, — дело серьезное и крупное, и ведет его фирма Томаса Мордена, но и она тоже связана словом и должна соблюдать тайну. Очевидно, теперь подошло время, когда потребовался специалист по артезианским колодцам. Неужели теперь вы будете так глупы, что откажетесь от подобной работы, обещающей такие интересные перспективы и чек на солидную сумму после их осуществления, — не говоря уже о сотрудничестве с самым поразительным человеком, какого вы когда-либо встречали и никогда больше не встретите…

* * *

Доводы Мэлона одержали верх, и в пятницу утром я направился в Энмор-Гарденс. Я так спешил, чтобы попасть к назначенному Бремени, что очутился у дверей на двадцать минут раньше. Я поджидал на улице, когда мне показалось, что я узнаю машину Роллс-Ройс с серебряной стрелкой на дверцах. Ну, конечно, это машина Джэка Девоншайра, младшего компаньона крупной фирмы Морден. Он мне был известен, как самый корректный человек, так что для меня было форменной неожиданностью увидеть, как он появился в дверях, поднял руки к небу и весьма экспрессивно воскликнул:

— Чорт его дери! Ах, чорт его дери!

— Что с вами, Джэк? На кого это вы так сердиты?

— Алло, Пирлесс! Вы также причастны к этой затее?

— Не совсем, но собираюсь.

— Ну, так вы увидите, что тут можно выйти из себя.

— И даже ваше самообладание, повидимому, лопается.

— Именно. Подумайте сами. Слуга мне говорит: «Профессор велел мне передать, сэр, что в настоящее время он весьма занят, — изволит кушать яйцо, и если вы зайдете в более удобное время в следующий раз, он охотно вас примет». Так он и велел слуге передать. Могу добавить, что я пришел получить сорок две тысячи фунтов[73]), которые он нам должен.

Я свистнул.

— Вы не можете получить денег?

— О, нет, в денежных делах он вполне корректен. Надо отдать справедливость старому горилле, он щедр и не мелочен. Но платит он, когда ему вздумается, и как ему нравится, и ни с кем не желает считаться. Однако, идите и попытайте счастья; посмотрим, как он вам понравится.

С этими словами он прыгнул в мотор и уехал.

Я ждал, продолжая поглядывать на часы и ожидая точно назначенного времени. Я человек довольно сильный, хладнокровный, выступаю в Бельсайзском клубе бокса в среднем весе, но никогда еще я не испытывал подобного волнения перед деловым визитом. Волнение было не физического свойства. Я знал, что с умею постоять за себя, если бы этот взбесившийся сумасшедший бросился на меня; это было смешанное чувство, где боролись страх перед публичным скандалом и боязнь потерять многообещающую работу. Я щелкнул крышкой часов и подошел к двери. Дверь открыл слуга с деревянными чертами лица и с таким выражением — вернее, отсутствием выражения — точно он так привык ко всему, что ничто на свете не может его удивить.

— По приглашению, сэр? — спросил он.

— Конечно.

Он заглянул в список.

— Ваша фамилия, сэр… Так… совершенно верно, мистер Пирлесс Джонс… десять тридцать. Все в порядке. Мы должны быть осторожны, мистер Джонс, поскольку нас одолевают журналисты. Профессор, — как вам, вероятно, известно, — не одобряет прессы. Сюда, сэр. Профессор Челленджер вас принимает.

В следующий момент я очутился перед хозяином дома. За столом красного дерева сидел очень плотный человек с черной бородой и серыми большими глазами, полуприкрытыми густыми ресницами. Огромная голова была откинута назад, а борода торчала вперед; у профессора было выражение нетерпимости, раздражения и вопроса: «Ну, какого чорта вам надо»?

_{Профессор Д. Э. Чедденджер.}

Я положил на стол визитную карточку.

— Ага, — сказал он, взял ее и отстранил, точно она скверно пахла. — Так… Конечно… Вы — так называемый специалист, мистер Джонс, мистер Пирлесс Джонс… Можете поблагодарить своего крестного отца, мистер Джонс, потому что ваше диковинное имя[74]) и привлекло впервые мое внимание.

— Я пришел сюда, профессор Челленджер, для делового разговора, а не для обсуждения моего имени, — ответил я с достоинством.