Всемирный следопыт, 1927 № 11

Всякий подросток — как, впрочем, и всякий взрослый с душой живою — поэт и творец. Поэзия социальной борьбы, поэзия борьбы с природой, поэзия научных достижений, поэзия государственного строительства — все это существеннейшие моменты, отрицать значение которых и не замечать было бы смешно. Где поэзия — там и фантазия, поэтическое забегание вперед действительности, поэтическое преображение ее под желательным или искомым углом. Недаром Ленин сказал в одной из речей, что в определенных размерах фантазия необходима даже для государственной работы.

Наши дети, дети революции, отрешились от мира богов, ведьм, спиритических духов, привидений, и т. п., — поэтому фантазия такого рода их не привлекает, им скучна и не может служить орудием для того, чтобы вести их. Но другое дело — фантазия, стоящая на почве реальности, творческая фантазия, представляющая собой поэтическую постановку проблем борьбы с природой, новой техники, социальной борьбы, развития науки. Такая фантазия не уводит от жизни, а помогает оценить и прочувствовать, продумать ее — и сохраняет все права на существование и теперь…

Пусть же «Следопыт» и «Вокруг Света» продолжая работу над своим совершенствованием, никогда не впадая в довольство уже достигнутым, — и впредь помогают нашим молодым «следопытам» расширять свой кругозор разнообразием познания «всего света», совершая этим необходимую часть общекультурной подготовки грядущей коммунистической смены!

1927 г. Ю. Ларин.

ДНЕПРОВСКАЯ АТЛАНТИДА

Фантастическая повесть Э. Миндлина,

посвященная советскому строительству

Рисунки худ. С. Лодыгина

I. Скучающий репортер.

Берега все ближе и ближе подходили один к другому. С палубы парохода уже можно было ясно различить их контуры. В сумерках четко обозначалась линия, отделяющая реку от моря, — пароход вошел в Днепр.

Пассажиры с любопытством разглядывали начинавшую развертываться по обоим берегам Днепра панораму.

Двухпалубный пароход «Эпоха», совершающий рейсы между Нью-Йорком и Киевом, уже оставил позади большую часть пути. Он пересек Атлантический океан, Средиземное море, Черное от Константинополя до Одессы и через несколько дней должен был возвращаться обратно.

— Как хорошо, что наконец видны берега! — вздохнула с облегчением одна пассажирка. — Однообразие моря так утомляет…

Ничего не ответивший на эти слова, ее спутник обратился к высокому молодому человеку, очень похожему на обритую обезьяну, худому, беспокойному и поминутно дергавшему блокнот, торчавший в его кармане:

— Вы скучаете, Виддуп?

Обезьяноподобный молодой человек оторвал взор от поверхности реки и, медленно повернувшись к нему, ответил:

— Мне не везет, мне каторжно не везет! — И он огорченно провел рукой по лбу.

_{Виддуп, американский журналист.}

Собеседник его рассмеялся:

— Дорогой мой, но разве вам привыкать стать!

— Увы, — вздохнул Виддуп, — мне не везет всегда, но я никак не могу привыкнуть!

— Наверное, вы сами в этом виноваты?

— Жизнь виновата, милый Ларский! — ответил Виддуп. — За что бы я ни принимался, неизбежно мне сопутствует самый отвратительный провал. А разве во мне меньше энергии или находчивости, чем в лучших наших американских репортерах?

— Однако, чем же вы объясняете ваши классические неудачи?

— Не мучьте меня вашими вопросами! Не знаю!

Помолчав минуту, он упрямо добавил:

— А все-таки я верю, что будет и на моей улице праздник!

— От души вам желаю, Виддуп, — улыбнулся человек с фамилией Ларский. — Но… когда же это будет?