Всемирный следопыт, 1927 № 08

Когда босоногая дочурка Семена Семеновича, запыхавшись, прибежала ко мне и объявила, что ее тятя меня дожидается, я сразу же сообразил, что мой приятель вызывает меня по охотничьему делу. Предчувствие не обмануло меня.

— Опять бумажка… насчет волков, — прямо обратился он ко мне вместо приветствия.

Мой друг был, видимо, взволнован. Полученная им бумажка была отпечатана на машинке на бланке Уисполкома и имела самый внушительный и официальный вид. Гласила она следующее:

Председателю союза охотников.

В виду участившихся жертв как в скоте, так и в людях, настоящим предлагается вам принять срочные меры по ликвидации волков в уезде, при чем предупреждаю, если повторятся человеческие случаи, то вся ответственность за это всею тяжестью ляжет на вас.

Прочтя бумажку, взволновался и я. Мы горячо принялись обсуждать ее содержание. Оказалось, что два дня тому назад трое волков гнались за ехавшей из села Дедилова учительницей, которая спаслась только благодаря быстроте лошади, карьером доставившей ее в ближайшую деревню. Повидимому, это происшествие и было причиной получения официального предписания на имя председателя союза охотников. Семен Семенович, однако, никак не хотел признать себя виновным и ответственным за этот случай.

Долго мы с ним толковали в этот вечер про волков, которых в этом году развелось особенно много. Припоминали, что еще до 1914 года во всем уезде никогда не бывало более двух волчьих выводков; в настоящее же время у Семёна Семеновича были точные сведения о двенадцати выводках в нашем районе.

Мы подсчитывали, что, если в среднем считать на каждый выводок по десяти волков, включая сюда и переярков[11]), то на территории нашего уезда должно было разбойничать не менее ста двадцати волков. Семен Семенович прикинул на счетах, что для того, чтобы прокормить эту компанию, от уезда потребуется в год никак не менее 2.500 овец или около 2.000 телят и жеребят. На самом деле, по деревням стоял форменный вопль крестьян, вследствие опустошений, производимых хищниками в стадах. Были отдельные случаи нападения волков и на людей. В одной из волостей волками был растерзан мальчик.

Правильно организованных охотничьих команд в то Бремя еще не было. Правда, месяц тому назад, Семен Семенович получил из губернии бумажку, предписывавшую воздержаться от производства охоты в наших лесах до прибытия какого-то «губернского ударного отряда волкоистребителей», и отряд этот, действительно, к нам прибыл во главе с каким-то усатым спецом, который выдавал себя за бывшего егеря великокняжеской охоты.

Губернские волкоистребители держались с большим фасоном и в разговорах с нами старались доказать, что они большие знатоки своего дела. Деятельность отряда, однако, не оправдала себя: за две недели отряд истребил в уезде громадное количество самогона; в Казанской волости эти молодцы убили одного небольшого волчонка, в другой же волости подстрелили взрослого крестьянина — загонщика.

На этом деятельность отряда и закончилась, потому что крестьяне в ударном порядке накостыляли бока как спецу, так и всему его ударному отряду.

Отряд поспешно отступил восвояси, а волчьи выводки, стронутые охотниками со своих логовов, принялись творить еще большие пакости, шатаясь по всему уезду.

В тот вечер мы с Семеном Семеновичем расстались на том, что завтра же он созовет общее собрание местных охотников для обсуждения вопроса об организации в срочном порядке облавы на волков.

* * *

Собрание было бурное. Много спорили и горячились. В конце концов, убедили приглашенного на собрание представителя от Уисполкома, что ни мы, ни наш председатель не виноваты в волчьих безобразиях, а потому мы снимаем с себя ответственность — в случае, если волкам вздумается еще раз полакомиться человеческим мясом. Мы добились от исполкома ссуды в размере 30 рублей на организационные расходы, поручили всеми уважаемому охотнику Павлу Михайловичу срочно выследить и проверить еще нетронутые с логовов выводки-, которые решено было уничтожить, дабы тем самым, с одной стороны, облегчить участь трудящихся, а с другой — покрыть себя новой славой…

Павел Михайлович в тот же день выехал на разведку. Через два дня Семен Семенович получил от него телеграмму — с уведомлением, что волки найдены в лесу Гнилушах в двадцати пяти верстах от города. Сбор охотникам назначается в деревне Тычок.

С вечера занялись мы набивкой патронов картечью, и на следующий же день выехали на четырех подводах в Тычок.

На собрании было постановлено привлечь к этой серьезной охоте лишь опытных охотников и хороших стрелков, однако, желающих и могущих обидеться оказалось так много, что ни Семен Семенович, ни Павел Михайлович не нашли в себе достаточно мужества, чтобы отказать кому следовало.