Всемирный следопыт, 1927 № 07

Гудэн отошел от марабута на расстояние пятнадцати шагов и дал знак начинать эту своеобразную дуэль. Марабут поднял пистолет, старательно прицелился и выстрелил.

_{Марабут поднял пистолет и старательно прицелился…}

Когда дым рассеялся, все увидели, что фокусник как ни в чем не бывало стоит на прежнем месте и, любезно улыбаясь, держит пулю в зубах.

Рассвирепевший марабут схватил было второй пистолет, но Гудэн его остановил.

— Как видишь, ты не причинил мне никакого вреда. Теперь я покажу тебе, что в моих руках пуля опаснее, чем в твоих. Вот смотри на эту деревянную пристройку.

_{— Как видишь, ты не причинил кие никакого вреда, — сказал Гуден.}

Гудэн выстрелил, и на стене в том месте, куда попала пуля, появилось большое кровавое пятно. Марабут подошел к стене, обмакнул палец в кровь, понюхал, лизнул палец языком и стал в недоумении оглядываться кругом, как бы ища объяснения, но все берберы были так же поражены, как и он.

— Настоящая человеческая кровь!.. — сказал он.

С ужасом глядя на фокусника и больше не сомневаясь в том, что Гудэн действительно великий колдун, марабут попятился задом, потом обернулся и стремительно вышел из цирка.

Тогда фокусник обратился к публике:

— Этот марабут подвергнул меня испытанию пулей и ушел опозоренным. Теперь же я сам подвергну себя более опасным испытаниям, и вы увидите, что даже огонь не может причинить мне никакого вреда.

В этот момент Тибо принес небольшой тигель и поставил его на жаровню. Гудэн бросил в тигель несколько кусков олова. Когда все олово расплавилось, фокусник опустил туда руки, зачерпнул в пригоршни жидкого металла и стал обливать им свое лицо. Потом набрал расплавленного олова в рот, прополоскал им горло и выплюнул изо рта в тигель.

— Кто из вас может сделать то же самое?

Берберы молчали.

Тогда Тибо принес небольшой зажженный факел. Гудэн взял огонь факела в рот и выдохнул в публику пламя.

Тибо прошел по рядам берберов с кувшинов воды, проливая ее на землю и показывая всем, и, когда все убедились в том, что это самая обыкновенная вода, он передал кувшин Гудэну. Фокусник налил этой воды в пригоршню, поднес к ладони факел — и вода загорелась. В безукоризненном фраке, сшитом у лучшего парижского портного, он стоял с горящей на ладони водою — перед толпой оцепеневших берберов, и в цирке было так тихо, что слышно было, как кто-то в задних рядах тяжело дышал.

А Тибо уже наполнил водой кастрюлю и поставил ее на огонь. Повидимому, огонь был очень сильный, потому что вода быстро закипела, и над кастрюлей поднялся пар. Фокусник нагнулся и стал пить кипящую воду прямо из кастрюли. Потом он подставил пригоршни, Тибо плеснул кипятком, и Гудэн обмыл этим кипятком свое лицо.

Затем он взял железную палку, положил ее на жаровню и, когда она раскалилась докрасна, стал играть этим раскаленным железом, прижимая его к щеке, вкладывая в рот и проводя им по волосам.

Наконец он надел цилиндр и приготовился к апофеозу. Он должен был взойти на костер.

Фокусник вступил на железный лист, лежавший на сцене. Тибо разложил костер и, поджег. Пламя и дым окутали Гудэна с ног до головы. И вдруг раздался взрыв…

Берберы в ужасе повскакали с мест. Но пламя потухло, дым поднялся кверху — и фокусник, сняв цилиндр, церемонно раскланивался с публикой.

V. Любопытство мсье Треву.

На следующее утро Гудэн со своими спутниками был уже в дороге. Их караван, состоявший из верблюдов и мулов, войдя в долину реки Шелиф, направился к северу — к побережью Средиземного моря. Гудэн сидел на муле. Рядом с ним — тоже на муле — ехал чиновник министерства — Треву, сопровождавший его из Парижа. Треву говорил о событиях вчерашнего дня.

— Ваш фейерверк произвел на берберов потрясающее впечатление. Признаться, я сам любовался вами, когда вы стояли на костре — в этой шумихе бенгальских огней и громе петард. Берберы теперь не сомневаются в том, что вы действительно великий волшебник. Но скажите, пожалуйста, как вы разделались с этим марабутом, который хотел вас застрелить? Мне это кажется непостижимым…

Гудэн вынул изо рта сигару и усмехнулся.

— Да, это был опасный момент… Но я к нему подготовился. Я влил в формочку для пуль немного расплавленного воска, смешанного с сажей, так что он имел цвет свинца, и подержал его в формочке, пока он не застыл, — и у меня получилась пуля, по внешнему виду не отличимая от настоящей. Затем я сделал точно такую же вторую пулю и наполнил ее кровью из своего пальца. Дальнейшая процедура требовала большой ловкости рук, — заряжая пистолеты, я на глазах зрителей подменил пули, и тот пистолет, из которого стрелял марабут, оказался заряженным пустой восковой пулей, а тот, из которого стрелял я, был заряжен пулей с моей кровью.