Всемирный следопыт, 1927 № 02

«Придется ночевать», — подумал я, и вдруг вспомнил, что на этом острове нет дров: ни единого деревца, ни единого кустика, — ничего, кроме воды и травы. Я испугался.

— Что будем делать? — спросил я Дерсу.

— Мой шибко боится, — отвечал он.

Тут только я понял весь ужас нашего положения. Ночью, во время пурги, нам приходилось оставаться среди болот, без огня и без теплой одежды. Единственная моя надежда была на Дерсу. В нем одном я видел свое спасение.

— Слушай, капитан, — сказал он, — хорошо слушай. Надо наша скоро работай. Хорошо работай нету — наша пропал. Надо скоро резать траву.

Я не спрашивал его, зачем это было нужно. Для меня было только одно понятно: надо скорей резать траву. Мы быстро сняли с себя все снаряжение и с лихорадочной поспешностью принялись за работу. Пока я собирал такую охапку травы, что ее можно было взять в одну руку, Дерсу успевал нарезать столько, что еле охватывал двумя руками. Ветер дул порывами и с такой силой, что стоять на ногах было почти невозможно. Моя одежда стала смерзаться. Едва успевали мы положить на землю срезанную траву, как сверху ее тотчас же заносило снегом. В некоторых местах Дерсу не велел резать траву. Он даже сердился, когда я его не слушал.

— Тебе понимай нету! — кричал он. — Тебе надо слушай и работай. Моя понимай.

Дерсу взял ремни от ружей, взял свой пояс, у меня в кармане нашлась веревочка. Все это он свернул и сунул к себе за пазуху.

Становилось все темнее и холоднее. Благодаря выпавшему снегу, можно было кое-что еще рассмотреть на земле. Дерсу двигался с поразительной энергией. В голосе его слышались нотки страха и негодования. Тогда я снова брался за нож и работал до изнеможения. На рубашку мне навалилось много снегу. Он стал таять, и я почувствовал, как холодные струйки воды побежали по спине. Я думаю, что мы резали траву более часа. Резкий, пронзительный ветер и колючий снег нестерпимо резали лицо. У меня озябли руки. Я стал согревать их дыханием и в это время обронил нож. Заметив, что я перестал работать, Дерсу вновь крикнул мне.

— Капитан, работай! Моя шибко боится! Скоро пропади!

Я сказал, что потерял нож.

— Рви траву руками! — крикнул он, стараясь перекричать шум ветра.

Автоматически, почти бессознательно я стал ломать камыши и порезал руки, но боялся оставить работу и продолжал рвать траву до тех пор, пока окончательно не обессилел. В глазах у меня начали ходить круги, зубы стучали, как в лихорадке, намокшая одежда коробилась и трещала. На меня напала дремота. «Так вот как замерзают», — мелькнуло у меня в голове, и вслед затем я впал в какое-то забытье. Сколько времени продолжалось это обморочное состояние, не знаю. Вдруг я почувствовал, что меня кто-то трясет за плечо. Я очнулся. Надо мною наклонившись стоял Дерсу.

— Становись на колени, — сказал он мне.

_{Автоматически, почти бессознательно я стал ломать камыши и порезал руки, но, боясь оставить работу, продолжал рвать траву.}

Я повиновался и уперся руками в землю. Дерсу накрыл меня своей палаткой, а затем сверху стал заваливать травой. Сразу стало теплее. Закапала вода. Дерсу долго ходил вокруг, подгребал снег и утаптывал его ногами. Я начал согреваться, потом впал в тяжелое дремотное состояние. Мне показалось, что я долго спал. Вдруг я услышал голос Дерсу:

— Капитан, подвинься…

Я сделал над собой усилие и прижался в сторону. Гольд вполз под палатку, лег рядом со мной и стал покрывать нас обоих своей кожаной курткой. Я протянул руку и нащупал на ногах у себя знакомую мне меховую обувь.

— Спасибо, Дерсу, — говорил я ему. — Покрывайся сам.

— Ничего, ничего, капитан, — отвечал он. — Теперь бояться не надо. Моя крепко трава вяжи. Ветер ломай не могу.

Чем больше засыпало нас снегом, тем теплее становилось в нашем импровизированном шалаше. Капанье сверху прекратилось. Снаружи доносилось завывание ветра. Точно где-то гудели гудки, звонили в колокола. Потом мне стали грезиться какие-то пляски, песни, куда-то я медленно падал все ниже и ниже и, наконец, погрузился в долгий и глубокий сон… Так, вероятно, мы проспали часов двенадцать. Когда я проснулся, было темно и тихо. Вдруг я заметил, что лежу один.

Я поспешно вылез наружу и невольно закрыл глаза рукой. Кругом все белело от снега. Воздух был свежий, прозрачный. Морозило. По небу плыли разорванные облака; кое-где виднелось синее небо. Хотя кругом было еще хмуро и сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце. Прибитая снегом трава лежала полосами. Дерсу собрал немного сухой ветоши, развел небольшой огонек и сушил на нем мои обутки.

Теперь я понял, почему Дерсу в некоторых местах не велел резать траву. Он скрутил ее и при помощи ремней и веревок перетянул верх шалаша, чтобы его не разметало ветром. Первое, что я сделал, это— поблагодарил Дерсу за спасение.

— Наша вместе ходи, вместе работай. Спасибо не надо, — ответил Дерсу и, как бы желая перевести разговор на другую тему, добавил:

— Сегодня ночью много люди пропади.