Всемирный следопыт, 1926 № 05

Я не имел возможности ответить у себя на судне таким же угощением, какое они предлагали мне у себя: я мог подать только солонину, но вечером я повел всех на новое для них развлечение — карусель, которую они называли ки-ки. что должно было значить театр. Содержатели карусели, два моих соотечественника, жадные и обладавшие огромными кулаками, с крайней бесцеремонностью сталкивали своих посетителей с деревянных коньков, едва карусель успевала разойтись. Мои спутники, считая себя обиженными, для восстановления справедливости повыдергивали коням хвосты, и, таким образом, увеселение вышло неудачным.

Посетителей на «Спрей» всегда бывало много. Туземцы достигали палубы упрощенным способом: они карабкались по якорной цепи и соскакивали к носовой части на палубу. Когда визит приходил к концу, они бросались через борт в море и вплавь отправлялись домой. Европейцы переправлялись иначе. Один мой старый товарищ приплыл на лодке, которую тащила плывшая по воде молодая туземка. Добравшись до «Спрей», он начал отсчитывать серебряные монеты за труды своему извозчику, а ее подруги, смотревшие на берегу, подняли крик от зависти. Один раз сам я, едучи в местной лодке, опрокинулся в море и не успел опомниться, как меня подхватила компания купавшихся вблизи местных жительниц. Они посадили меня обратно в лодку, шесть девиц ухватились за нее и с хохотом несколько раз обвезли кругом «Спрей».

VII.

В Австралии. — Невольное купанье гостя. — Обилие лодок в Сиднее. — Семейство акул на палубе. — Кровавый дождь.

Около месяца я отдыхал в Алии, а 20-го июля распустил паруса и отправился в давно привлекавшую меня

Австралию. Едва я отошел от берегов, как могучий пассат подхватил «Спрей» и промчал ее за одни сутки на 180 миль; правда, на этот раз мне помогало и течение. Так как море было бурно, я уклонился к северу и прошел с северной стороны архипелага Фиджи, а оттуда направился в Новый Южный Валлис, После сорока двух дней штормов и шквалов «Спрей» прибыла в Ньюкестль. Там я пробыл недолго и 10-го октября пришел в Сидней. Приближалось лето южного полушария, и сиднейский порт был полон парусных яхт. Спрей провела несколько дней в разных курортах обширного залива, и ее часто посещали друзья. Однажды большое общество прибыло на мое судно в проливной дождь, но, так как оно предприняло эту прогулку с целью весело провести время, погода не могла испортить их веселости. На беду один молодой человек из другой компании, разодетый в форму модного яхт-клуба и весь покрытый бесчисленными золочеными пуговицами и галунами, сделал, неосторожный шаг и свалился весь целиком в бочку, которая стояла у меня на палубе для починки и была наполнена водой. Благодаря своему небольшому росту, он мгновенно скрылся из нашего поля зрения и едва не захлебнулся, прежде чем мы его вытащили. Тот клуб, в котором состоял злополучный юноша, решил, что «Спрей» не может быть внесена в его списки, потому что я не привез рекомендательных писем из Америки; тем забавнее было, что я поймал одного из его членов в бочку в такую минуту, когда вовсе не был расположен на них охотиться.

Я чуть не столкнулся с сонным кашалотом.

Сиднейская гавань переполнена парусными судами всевозможных видов. Почти нет человека, который не имел бы лодки. Если у какого-нибудь мальчика в Австралии нет денег, чтобы купить себе лодку, он строит ее сам; и в такой лодке вовсе не стыдно бывает плавать, так хорошо она сделана.

Со «Спрей» нигде не взыскивали портовых платежей, но, когда я прибыл в Мельбурн, с меня стали требовать шесть с половиной шиллингов портовых сборов. Я вышел из затруднения, назначив за посещение «Спрей» шесть пенсов платы, когда же количество посетителей пошло на убыль, я поймал акулу, которая на мое счастье оказалась с детенышами. Когда я вспорол ей брюхо, из него вывалилось двадцать шесть молодых акул, не меньше аршина ростом каждая. А в самой акуле было двадцать футов длины. Акулят я выпустил в лодку, в которую налил воды и часто менял ее; они оставались живыми целый день. Большую же акулу я разложил на палубе, назначил шесть пенсов за осмотр и этим вполне поправил свои денежные дела. Кроме того, я продал сало, которое у меня оставалось после того, как немец-мыловар на Самоа купил у меня половину. Таким образом, у меня в кармане завелись деньги.

Я разложил акулу на палубе.

Летом, то-есть в декабре, январе и феврале, в Басовом проливе обыкновенно дует восточный ветер, которым я и думал воспользоваться для дальнейшего пути, но в этот год из Южного Ледовитого океана шло особенно много льда, вследствие чего нужно было ожидать дурной погоды. Из этих соображений я изменил свой план и решил выждать в Тасмании времени года, благоприятного для плавания через Торресов пролив.