Всем сердцем

– В Стокфорд-Эбби есть такой же храм, – быстро сказал он. – Мы с братьями часто играли там в пиратов…

На верхней площадке лестницы Кеньон остановился, охваченный странным предчувствием. Перед ним был очаровательный грот с нишами, заполненными статуями нимф. В центре помещения возвышался длинный прямоугольный блок из резного белого мрамора.

Саркофаг!

Сердце Джошуа пронзила невидимая ледяная стрела. Ему не надо было спрашивать, кто здесь похоронен.

– Это могила Лили, – оцепенело проговорил он.

– Да, – сказала Анна, оглянувшись через плечо. – Я подумала, что вы должны ее увидеть.

Он подошел ближе, с трудом передвигая отяжелевшие ноги. На мраморе лежал аккуратный букет из белых лилий. Кеньон не сомневался, что цветы принес любящий брат покойной, Дэвид Панкхерст.

Это зрелище поразило Джошуа глубже, чем он мог ожидать. Сглотнув комок в горле, он протянул руку и дотронулся до холодного камня, на котором были выгравированы затейливые сценки из мифологии. Ему вспомнилась первая встреча с Лили, милой темноволосой девушкой с ангельским личиком. Они познакомились, когда у него была двухнедельная увольнительная. За время службы в кавалерии он отвык от женского общества, но Лили сразу же покорила его сердце.

Преисполненный сожаления, он нагнул голову и мысленно помолился за упокой ее души.

– Она не должна была умирать, – хрипло произнес он, обращаясь скорее к себе самому. – Она была красивой, энергичной, жизнерадостной. Ее смех был похож на перезвон колокольчиков. Я безумно ее любил. Когда она приняла мое предложение, я был на седьмом небе от счастья.

Эта женщина пленила не только его, но и сотню других, которые не устояли перед ее точеной фигуркой и манящей улыбкой. Если бы он не был так одурманен, он мог бы предотвратить катастрофу…

– Если вы любили Лили, почему же вы ее бросили? – осуждающе и вместе с тем озадаченно спросила Анна.

Джошуа поднял голову и наткнулся на ее вопросительный взгляд. Нет, он не мог сказать ей то, что она хотела знать. Эго была запретная тема. Отвернувшись, он медленно побрел к передней части храма.

– Что было, то было, – бросил он на ходу. – Не будем ворошить прошлое.

Анна догнала лорда и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Я только хочу понять. Дэвид сказал, что вы грязно приставали к Лили, а когда она вам отказала, то попытались соблазнить ее ближайшую подругу и компаньонку, девушку по имени Кэтрин.

Джошуа покрылся испариной.

– Прекратите, Анна! Я не хочу об этом говорить.

Она закусила губу.

– Вы знаете, мне почему-то хочется верить, что вы порядочный человек. Но то, как вы поступили с Лили, не укладывается ни в какие рамки. Что случилось? Она вам надоела? Или вы решили не связывать себя узами брака? Может быть, просто не пожелали расставаться со своей холостяцкой свободой?

– Да, вы правы. Я самолюбивая скотина.

Он действительно был самолюбив, но несколько в ином смысле. Он мечтал о жене и детях, мечтал наполнить свою жизнь любовью и смехом. Мечтал о счастье с Лили. Какой же он был глупец! Теперь у него осталось лишь одно желание – жить в мире и покое, одному.

Анна склонила голову набок.

– Не знаю почему, но мне кажется, вы чего-то недоговариваете.

– Любопытные люди никогда не бывают удовлетворены. Вы суете свой нос в чужие дела, нисколько не считаясь с правом человека на личную жизнь.

Анна открыла рот, собираясь поспорить, но тут ее взгляд переместился за спину Джошуа, и она округлила глаза. Лорд резко обернулся. Все мышцы его тела напряглись.

По травянистому склону холма поднимался светловолосый мужчина в синей жокейской куртке и замшевых брюках. В руке, затянутой в перчатку, он сжимал стек. Солнечные лучи высвечивали его сердитое лицо, очень похожее на лицо Лили.

Дэвид Панкхерст выглядел таким мрачным и решительным, как будто готовился совершить убийство.

Анна стояла неподвижно как изваяние и следила за приближением Дэвида. Судя по его размашистой походке, он был сильно зол. Этот мужчина обладал классическими чертами, словно вытесанными из камня гениальным скульптором, Она часто спрашивала себя, почему такой красивый холостяк водит дружбу с ней, ничем не примечательной старой девой, ведь стоит ему только подмигнуть, и к его ногам упадут самые роскошные женщины. В глубине души она лелеяла надежду, что со временем Дэвид ее полюбит. Теперь она знала правду. Он не нуждался в ее любви. Его вообще не интересовали женщины. Но это служило слабым утешением.

В своем письме Дэвид излил душу другому мужчине. Она вдруг представила его в объятиях преподобного отца Каммингза и почувствовала прилив тошноты.

«Ты понимаешь меня, как никто другой. Умоляю, не говори о разрыве наших отношений… Я соскучился по твоим прикосновениям и считаю минуты до нашей новой встречи.»