Всем парням, которых я любила

«РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ИЗОБИЛИЕ» начинается первого декабря. Мы вытаскиваем все старые поваренные книги мамы и журналы по кулинарии, разложив их на полу в гостиной и включив рождественский альбом Чарли Брауна. Рождественская музыка запрещена в нашем доме до первого декабря. Не помню, чье это правило, но мы его соблюдаем. Китти составляет список печенья, которое мы точно приготовим, и тех, которые, может быть, испечем. Существует несколько неизменных видов. Папа любит полумесяцы с орехом пекан, так что эти обязательные. Сахарное печенье, потому что оно само собой разумеющееся. Сникердудл для Китти, имбирное печенье для Марго и печенье Каугерл для меня. С клюквой и белым шоколадом любимые у Джоша. Хотя, думаю, в этом году нужно все немного встряхнуть и сделать другое печенье. Не полностью, но, по крайней мере, несколько новых.

Питер заехал после школы, чтобы позаниматься химией, и спустя часы он все еще здесь. Мы с Питером и Китти в гостиной просматриваем поваренные книги. Папа на кухне слушает Эн-Пи-АР[34] и готовит обеды на завтра.

– Пожалуйста, больше никаких бутербродов с индейкой, – окликаю я.

Питер слегка подталкивает локтем мой носок и беззвучно говорит одними губами «избалованные», указывая на меня и Китти пальцем.

– Без разницы. Твоя мама готовит тебе обеды каждый день, – шепчу я.

Папа откликается:

– Эй, я тоже устал от остатков, но что нам остается делать? Выбрасывать?

Мы с Китти переглядываемся.

– Довольно-таки точно, – говорю я. У отца есть пунктик по поводу выбрасывания еды. Интересно, если я сегодня ночью прокрадусь на кухню и выкину индейку, заметит ли он. Наверное, заметит.

– Если бы у нас была собака, – громко припевает Китти, – не было бы никаких остатков. – Она подмигивает мне.

– Какую собаку ты хочешь? – спрашивает ее Питер.

– Не вселяй в нее надежды, – говорю я ему, но он отмахивается от меня.

Китти сразу же отвечает:

– Акиту. С рыжим мехом и хвостиком цвета корицы. Или немецкую овчарку, которую я могу натренировать, чтобы сделать из нее собаку-поводыря.

– Но ты же не слепая, – говорит Питер.

– Но я могу однажды стать ею.

Ухмыляясь, Питер покачивает головой. Он снова тычет в меня локтем и восхищенным голосом произносит:

– Не могу спорить с ребенком.

– Это бесполезно, – соглашаюсь я. Я поднимаю журнал, чтобы показать Китти. – Что думаешь? О печенье Кримсикл? – Китти записывает их в список возможных.

– Эй, а что насчет этих? – Питер швыряет кулинарную книгу мне на колени. Она открыта на рецепте печенья с изюмом.

Я давлюсь.

– Ты что, шутишь? Ты же шутишь, верно? Печенье с изюмом? Отвратительно.

– Когда все сделано правильно, печенье с изюмом может быть по-настоящему вкусным, – защищается Питер. – Моя тетушка Триш, бывало, пекла печенье с изюмом, а сверху добавляла мороженое, и оно было великолепным.

– Если положить мороженое на что угодно, то оно будет вкусным, – говорит Китти.

– Не могу спорить с ребенком, – произношу я, и мы с Питером обмениваемся улыбками поверх головы Китти.

– Намек понят, но это не среднестатистическое печенье с изюмом. Оно не как сырая буханка неоновых фиников. В нем есть орех пекан, сушеные вишни и черника и еще много всего вкусного. Думаю, она называла кекс «Воспоминания об одном Рождестве».

– Я обожаю эту историю! – восклицаю я. – Она моя любимая. Такая хорошая, но такая печальная.

Питер и Китти выглядят озадаченными, поэтому я объясняю:

– «Воспоминания об одном Рождестве» – короткий рассказ Трумена Капоте. Он о мальчике по имени Бадди и его старшей кузине, которая заботилась о нем, когда он был маленьким. Они копили деньги в течение всего года, чтобы купить ингредиенты для печенья, а потом рассылали их в качестве подарков для друзей, и например, президенту.

– И почему она грустная? – желает знать Китти.

– Потому что они лучшие друзья и любят друг друга больше, чем кого-либо еще, но в конце их разлучают, потому что семья считает, будто кузина не достаточно хорошо о нем заботится. Может, так оно и есть, но, может это не имеет значения, потому что она по-прежнему была его родственной душой. В конце она умирает, а у Бадди даже не получается с ней попрощаться. Это реальная история.

– Это удручает, – произносит Питер. – Забудьте о печенье с изюмом.

Китти перечеркивает печенье с изюмом в своем блокноте.

Я листаю старый номер журнала «Хорошее домашнее хозяйство», когда раздается звонок в дверь. Китти поднимается на ноги и бежит к двери.

– Проверь кто, прежде чем открывать, – кричу я ей вслед. Она всегда забывает сначала проверить.

– Джош! – Я слышу ее визг.

Питер резко поднимает голову.

– Он здесь, чтобы увидеться с Китти, – сообщаю я ему.

– Ага, точно.

Джош проходит в гостиную с висящей на его шее Китти, словно обезьянкой.

– Привет, – говорит он, сверкая глазами в направлении Питера.

– Привет, дружище, – отвечает Питер настолько дружелюбно, насколько может. – Присаживайся.

Я странно посматриваю на него. Всего секунду назад он был ворчливым, а теперь счастливый как моллюск. Я не понимаю парней.

Джош приподнимает полиэтиленовый пакет.

– Я принес обратно вашу кастрюлю.