Всем парням, которых я когда-либо любила

– Почему ты не упомянула об этом вчера?

– Потому что вчера я не знала! – Я скорее чувствую, чем слышу, как позади меня ерзает Китти.

– Машина двухместная, – говорит Питер. Будто я сама этого не вижу!

– Знаю. Я посажу Китти к себе на колени и пристегну ремень поверх нас. – За что папа убил бы меня, если бы узнал, конечно, а я не собираюсь рассказывать ему об этом, так же как и Китти.

– Ага, это будет очень безопасно, – язвит он. Ненавижу, когда люди язвят. Это так низко.

– Всего две мили!

Он вздыхает.

– Хорошо. Забирайтесь.

Я открываю дверь и залезаю, укладывая сумку в ногах.

– Давай, Китти. – Я раздвигаю ноги, освобождая ей место, и сестра забирается внутрь. Крепко пристегиваю нас ремнем и обхватываю ее руками. – Не говори папочке, – наказываю я.

– Еще бы! – отвечает она.

– Привет. Как тебя зовут? – спрашивает ее Питер.

Китти колеблется. Это случается все чаще и чаще. С новыми людьми ей приходится решать: будет ли она Китти или Кэтрин.

– Кэтрин.

– Но все зовут тебя Китти?

– Все, кто меня знает, – произносит Китти. – Для тебя же я – Кэтрин.

Глаза Питера загораются.

– А ты крепкий орешек, – говорит он с восхищением, которое Китти игнорирует, но продолжает мельком на него поглядывать. О, да, он всегда оказывает подобный эффект на людей. На девушек. Даже на женщин.

Мы проезжаем окрестности в молчании, которое нарушает Китти:

– Итак, кто ты?

Я перевожу взгляд на Питера, он же смотрит прямо перед собой.

– Я Питер. Гм, парень твоей сестры.

У меня отвисает челюсть. Мы ничего не говорили о том, чтобы лгать своим семьям! Я думала, что это будет только в школе.

Китти замирает в моих руках. А затем поворачивается, чтобы взглянуть на меня, и орет:

– Он твой парень? С каких пор?!

– Начиная с прошлой недели. – По крайней мере, это правда. Ну, отчасти.

– И ты ничего не сказала! Ни одного поганого слова, Лара Джин!

– Не говори «поганого», – автоматически произношу я.

– Ни одного поганого слова, – повторяет Китти, качая головой.

Питер заливается смехом, и я бросаю на него неодобрительный взгляд.

– Все произошло очень быстро, – объясняет он. – Едва ли было время рассказать кому-нибудь…

– Разве я с тобой разговаривала? – рявкает Китти ему в ответ. – Нет, я так не думаю. Я разговаривала со своей сестрой.

Глаза Питера становятся огромными, и я вижу, как он старается сохранить невозмутимый вид.

– Марго знает? – спрашивает она меня.

– Еще нет, и ты не расскажешь ей об этом раньше, чем у меня будет возможность это сделать.

– Хм. – Кажется, это чуть-чуть успокаивает Китти. Узнать что-то первой, раньше Марго – большое дело.

Вскоре мы подъезжаем к начальной школе, и, слава Богу, автобус все еще на стоянке. Все дети выстроились перед ним в очередь. Я испускаю вздох облегчения, который сдерживала всю дорогу. Китти уже выбралась из моих объятий и выпрыгивает из машины.

– Хорошей экскурсии! – кричу я ей вслед.

Она оборачивается, обвиняюще указывая на меня пальцем:

– Я хочу услышать всю историю, когда вернусь домой! – И с этим заявлением она убегает к автобусу.

Я снова пристегиваю ремень.

– М-м-м, не припоминаю, чтобы мы решили рассказывать своим семьям о том, что мы встречаемся.

– В какой-то момент она бы все равно это выяснила.

– Тебе не нужно было говорить «парень». Мог бы просто сказать «друг». – Мы все ближе к школе, еще два светофора. Я нервно подергиваю за косу. – М-м-м, ты разговаривал с Женевьевой?

Питер хмурится.

– Нет.

– Она не сказала тебе ни слова насчет этого?

– Нет. Но уверен, что скоро скажет.

Питер заезжает на стоянку и паркуется. Когда мы выходим из машины и направляемся к входу, Питер переплетает свои пальцы с моими. Я думала, он собирается проводить меня до шкафчика, как сделал это в прошлый раз, но Питер ведет нас в противоположном направлении.

– Куда мы идем? – спрашиваю я.

– В кафетерий.

Я уже собираюсь возразить, но он успевает твердо сказать:

– Нам нужно больше тусоваться в общественных местах. Кафешка – именно то место, где наше представление разойдется на ура.

Джоша в кафе не будет – оно для популярных, – но я знаю, кто точно там будет. Женевьева.

Когда мы заходит внутрь, она сидит за обеденным столиком в окружении своих почитателей: Эмили Нуссбаум, Гейба и Даррелла из команды по лакроссу. Они все завтракают и пьют кофе. Должно быть, Женевьева физически ощущала присутствие Питера, потому что она тотчас испепеляет нас взглядом. Я начинаю замедлять шаг, чего Питер, кажется, не замечает. Он прямиком направляется к столику, но в последнюю секунду я трушу. Тяну его за руку.

– Давай сядем там, – говорю я, указывая на свободный столик в их поле зрения.

– Почему?

– Просто… пожалуйста. – Я быстро соображаю. – Потому что, видишь ли, было бы откровенно нелепо с твоей стороны притащить новую девушку к общему столу сразу после разрыва со старой. А так Женевьеве придется наблюдать издалека и удивляться еще немного подольше. – И, кроме того, я просто в ужасе.